мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Тауплитц, знаете, это место временной аномалии. На улице 1986 год, у меня в квартире есть радио, карты тридцатилетней давности и настольные игры, и вот-вот Анди Фельдер, молодой и красивый, выиграет чемпионат мира у меня под окнами.
Глушь, если честно, невероятная. Мои предыдущие вояжи в лучшую в мире страну, во время которых я дивилась разным концам географии, — это ну полная фигня. Вот где жизнь останавливается, и неважно, 1986-ой или 2016-ый на дворе: никакого интернета, никаких современных правил проведения соревнований (досмотры? безопасность? ну да), с тобой всё так же здороваются прохожие, а в кабаках к тебе подсаживаются местные жители, чтобы напоить тебя шнапсом просто так, слушая твои потуги коммуницировать на пиджин-немецком.
Открытка на память: нас забирают с вокзала посреди ничего хозяева отеля в жуткий снегопад, они включают радио, а там Кончита Вурст. Губу прикусила, чтобы не рассмеяться вопреки всем правилам приличия. Кстати, Кончита вживую — огонь, очень клёвая, фантастически клёвая: она пела на открытии.
Кульм, конечно, красивый. И они действительно его перестроили хорошо, так что теперь он по праву стоит в одном ряду с Планицей и Викершуном: дальность тут возможна, стол отрыва правильный, стандартная траектория корректна, всё отлично. И в области 245+ не слишком плоско — но ветровой прогноз неважный, поэтому мечтать о таком тяжело.
Правда, кровожадный: ох, Лукас Мюллер. Первое же, о чём рассказал хозяин отеля. Позвоночник, возможны проблемы, завтра пресс-конференция. И судя по тому, какими словами сегодня на открытии об этом говорил Шрёкснадель, завтра новости будут неважные.
Но соревнования идут своим чередом. Атмосферище — Лахти в подмётки не годится. Жизнь бьёт ключом, хотя, возможно, я принимаю за бурлящие потоки жизни реки глинтвейна, отраду мою и спасение в это нелёгкое время соревнований на открытом воздухе. И даже Аннушка в нетипичной для себя манере поиграла в традиционную игру «всех их соберём», как покемонов, и пособирала автограф-карточки и автографы на традиционный штиглевский флаг — фактически, не успела вовремя отойти, а сливаться прямо из-под носа было невежливо. Поэтому в моей коллекции покемонов вся сборная Австрии, кроме Феттнера, и Форфанг со Стьярненом и Танде. Австрийские дети прекрасны как рассвет, Крафти заметно похорошел с нашей последней встречи — и вообще, главная звезда среди местной детворы. А Михаэль неизменно тормозит, чтобы дождаться, и относится к нему с большим трепетом: как к хрупкому сокровищу. И Юрий, Юрий Тепеш со сверкающими голубыми глазами — век бы смотрела. А ещё чертовски похорошел Вернер Шустер.
Пообщалась немного с Ником Фэйроллом, неизменно разгуливающим по всей зрительской зоне. Нику ужасно, ужасно, ужасно важно, когда к нему подходят, говорят с ним, обращают на него внимание — и это так замечательно. И Ник улыбается всё той же красивой солнечной улыбкой.
Кажется, прыжки могут приносить удовольствие без светло-ореховых глаз. Тяжело в это поверить, но это реальность. И, пожалуй, это моя реальность отныне и во веки веков.
Глушь, если честно, невероятная. Мои предыдущие вояжи в лучшую в мире страну, во время которых я дивилась разным концам географии, — это ну полная фигня. Вот где жизнь останавливается, и неважно, 1986-ой или 2016-ый на дворе: никакого интернета, никаких современных правил проведения соревнований (досмотры? безопасность? ну да), с тобой всё так же здороваются прохожие, а в кабаках к тебе подсаживаются местные жители, чтобы напоить тебя шнапсом просто так, слушая твои потуги коммуницировать на пиджин-немецком.
Открытка на память: нас забирают с вокзала посреди ничего хозяева отеля в жуткий снегопад, они включают радио, а там Кончита Вурст. Губу прикусила, чтобы не рассмеяться вопреки всем правилам приличия. Кстати, Кончита вживую — огонь, очень клёвая, фантастически клёвая: она пела на открытии.
Кульм, конечно, красивый. И они действительно его перестроили хорошо, так что теперь он по праву стоит в одном ряду с Планицей и Викершуном: дальность тут возможна, стол отрыва правильный, стандартная траектория корректна, всё отлично. И в области 245+ не слишком плоско — но ветровой прогноз неважный, поэтому мечтать о таком тяжело.
Правда, кровожадный: ох, Лукас Мюллер. Первое же, о чём рассказал хозяин отеля. Позвоночник, возможны проблемы, завтра пресс-конференция. И судя по тому, какими словами сегодня на открытии об этом говорил Шрёкснадель, завтра новости будут неважные.
Но соревнования идут своим чередом. Атмосферище — Лахти в подмётки не годится. Жизнь бьёт ключом, хотя, возможно, я принимаю за бурлящие потоки жизни реки глинтвейна, отраду мою и спасение в это нелёгкое время соревнований на открытом воздухе. И даже Аннушка в нетипичной для себя манере поиграла в традиционную игру «всех их соберём», как покемонов, и пособирала автограф-карточки и автографы на традиционный штиглевский флаг — фактически, не успела вовремя отойти, а сливаться прямо из-под носа было невежливо. Поэтому в моей коллекции покемонов вся сборная Австрии, кроме Феттнера, и Форфанг со Стьярненом и Танде. Австрийские дети прекрасны как рассвет, Крафти заметно похорошел с нашей последней встречи — и вообще, главная звезда среди местной детворы. А Михаэль неизменно тормозит, чтобы дождаться, и относится к нему с большим трепетом: как к хрупкому сокровищу. И Юрий, Юрий Тепеш со сверкающими голубыми глазами — век бы смотрела. А ещё чертовски похорошел Вернер Шустер.
Пообщалась немного с Ником Фэйроллом, неизменно разгуливающим по всей зрительской зоне. Нику ужасно, ужасно, ужасно важно, когда к нему подходят, говорят с ним, обращают на него внимание — и это так замечательно. И Ник улыбается всё той же красивой солнечной улыбкой.
Кажется, прыжки могут приносить удовольствие без светло-ореховых глаз. Тяжело в это поверить, но это реальность. И, пожалуй, это моя реальность отныне и во веки веков.