мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Только разобрала проблемы с отпуском (ну почти), как меня уже накрывает предвкушение. В частности, хочется много говорить и читать на итальянском.
Моя история изучения итальянского — пожалуй, самая примечательная из всех моих языков. Я его никогда не учила полноценно. Вернее, учила три года в школе с носителями, но с одной мы целый год учили алфавит, а со второй пропустили всю грамматику и смотрели фильмы с Бениньи и слушали музычку. Я совершенно ничего не смыслю в грамматике, знаю полтора времени и вообще, признаться честно, говорю на суржике испанского и итальянского. Зато свободно и без барьера. Ощущение, что мне просто вмонтировали в голову чип со знанием языка, отключающий при этом какое-либо стеснение. Поэтому когда я была в прошлый раз в Италии, я спокойно общалась со всеми, нисколько не сокрушаясь по поводу ошибок и неграмотности речи.
Вообще в отличие от всех, кто вокруг меня когда-либо принимался за итальянский, я никогда не страдала большой любовью к Италии и ко всему итальянскому. Ну, подумаешь, пицца, подумаешь, культура Возрождения, подумаешь, Челентано, подумаешь, Феллини с Пазолини. Разве что во второй половине нулевых питала огромную любовь к Ювентусу и Скуадре Адзурре (и до сих пор отголоски доходят), но это не считается.
Да даже тот факт, что я ухитрилась объехать пол Италии, не заставил меня в неё влюбитья с головой. Помнится, самыми сильными впечатлениями были заснеженный берег моря, бутерброды с потрохами да рассвет в Апеннинских горах. Что там Флоренция, что там Венеция — красиво, да, но не моё.
И Милан. Но с Миланом история особенная. Нельзя не полюбить город, когда стоишь на вокзале и впервые обнимаешь человека, которого уже давно любишь всем сердцем, когда бродишь с ним по мокрым серым проулкам и слышишь смех не сквозь телефонные помехи, а в жизни, когда проталкиваешься под колокольный звон сквозь толчею людей с разноцветными зонтиками, так констрастирующих с тёмно-синим небом, и борешься с собой, чтобы не взять его за руку, потому что в этом нет никакого смысла. Я не помню город, я помню человека. Весь этот город стал тем человеком. Этого человека больше нет в моей жизни — хотя его в ней никогда и не было.
Через месяц я снова вернусь в Милан и первые три дня по неприятному стечению обстоятельств проведу там одна. Боюсь представить, какая лавина давно забытых чувств обрушится на меня там — пережить это получится только в обнимку с бутылкой Санджовезе.
Вспомнилась мне в свете всех этих мыслей одна группа, Afterhours, которая видится мне чем-то вроде итальянских The National. Вот, например, прекрасная песня I milanesi ammazzano il sabato, то бишь "Миланцы убивают по субботам".
Моя история изучения итальянского — пожалуй, самая примечательная из всех моих языков. Я его никогда не учила полноценно. Вернее, учила три года в школе с носителями, но с одной мы целый год учили алфавит, а со второй пропустили всю грамматику и смотрели фильмы с Бениньи и слушали музычку. Я совершенно ничего не смыслю в грамматике, знаю полтора времени и вообще, признаться честно, говорю на суржике испанского и итальянского. Зато свободно и без барьера. Ощущение, что мне просто вмонтировали в голову чип со знанием языка, отключающий при этом какое-либо стеснение. Поэтому когда я была в прошлый раз в Италии, я спокойно общалась со всеми, нисколько не сокрушаясь по поводу ошибок и неграмотности речи.
Вообще в отличие от всех, кто вокруг меня когда-либо принимался за итальянский, я никогда не страдала большой любовью к Италии и ко всему итальянскому. Ну, подумаешь, пицца, подумаешь, культура Возрождения, подумаешь, Челентано, подумаешь, Феллини с Пазолини. Разве что во второй половине нулевых питала огромную любовь к Ювентусу и Скуадре Адзурре (и до сих пор отголоски доходят), но это не считается.
Да даже тот факт, что я ухитрилась объехать пол Италии, не заставил меня в неё влюбитья с головой. Помнится, самыми сильными впечатлениями были заснеженный берег моря, бутерброды с потрохами да рассвет в Апеннинских горах. Что там Флоренция, что там Венеция — красиво, да, но не моё.
И Милан. Но с Миланом история особенная. Нельзя не полюбить город, когда стоишь на вокзале и впервые обнимаешь человека, которого уже давно любишь всем сердцем, когда бродишь с ним по мокрым серым проулкам и слышишь смех не сквозь телефонные помехи, а в жизни, когда проталкиваешься под колокольный звон сквозь толчею людей с разноцветными зонтиками, так констрастирующих с тёмно-синим небом, и борешься с собой, чтобы не взять его за руку, потому что в этом нет никакого смысла. Я не помню город, я помню человека. Весь этот город стал тем человеком. Этого человека больше нет в моей жизни — хотя его в ней никогда и не было.
Через месяц я снова вернусь в Милан и первые три дня по неприятному стечению обстоятельств проведу там одна. Боюсь представить, какая лавина давно забытых чувств обрушится на меня там — пережить это получится только в обнимку с бутылкой Санджовезе.
Вспомнилась мне в свете всех этих мыслей одна группа, Afterhours, которая видится мне чем-то вроде итальянских The National. Вот, например, прекрасная песня I milanesi ammazzano il sabato, то бишь "Миланцы убивают по субботам".