СТЫД ДОЛЖЕН ПРОДОЛЖАТЬСЯ: история о правильных направлениях и условном наклонении
Слово «если» можно назвать главным словом последних девяти-десяти месяцев. А если бы всё пошло не так в любой момент времени? А если бы Чича забил тот несчастный пенальти даже несмотря на лазерные указки фанатов «Айнтрахта»? А если бы мы не обыграли Дортмунд так уверенно, чтобы не было никаких ложных ожиданий? А если бы Фолланд не самоустранился тогда от сдавших нервов, выходя на поле против своей бывшей команды? А если бы Юльс убрал ногу на четвёртой минуте матча против Лейпцига? А если бы мы не вытащили первое дерби с Кёльном? А если бы...
Согласно «Морфологии волшебной сказки» Проппа, история раскладывается на бесчисленное множество элементов, прямо или косвенно обладающих функциями — тем, что заставляет персонажа действовать тем или иным образом и продвигаться дальше по повествованию. Каждое столкновение героя с таким элементом — своеобразная развилка, точка принятия выбора или же что-то вроде точки бифуркации, когда дальнейшая логика событий от персонажа напрямую не зависит.
Каждое наше «если» было такой точкой. С первого и до последнего, до мартовских событий или, если хотите, до сегодняшнего дня; системы координат могут быть разными при разном взгляде на ситуацию.
***
Ставки изначально были слишком высоки. Летом из каждого утюга неслись громогласные вопли о том, что этот «лучший состав в истории клуба» просто обязан как минимум навязать борьбу предсказуемо нестабильной «Баварии», а как максимум замахнуться на то, о чём вслух и говорить-то неудобно. Какие-то полоумные даже прочили нас в явные чемпионы — привет вам, прогнозисты, хорошо спится? А вот мне, знаете ли, не очень уже полгода.
Сложно представить, что подобные разговоры смогут завести состав со средним возрастом едва за двадцать даже не исключая из статистики Кисса и Омера. Скорее вспомните свои школьные годы или первые месяцы на первой серьёзной работе, когда вам поручают крупное и ответственное дело, гладя по головке и утверждая, что вы со всем справитесь, но при первом же затыке чувство ответственности, раздутое похвалой, рассыпается на целый веер абсолютно непродуктивных эмоций от страха провала до досрочной жалости к себе и банального «синдрома самозванца» — ну, знаете, когда кажется, что твой статус случаен, а ты не заслуживаешь находиться на занимаемой позиции.
И на первой же кочке мы падаем мордой вниз: по-глупому сливаем Гладбаху в матче, который не то чтобы обязательно нужно было брать, но хотя бы не продувать на ровном месте.
Первое зерно сомнения упало в хорошо пролитую рейнскими дождями землю. Первый элемент со сказочной функцией встречен.
***
Каждый следующий матч приносит новые переломные точки развития истории. Незабитый пенальти. Указка. Глупо пропущенный гол. Незабитый пенальти. Неаккуратно брошенное слово. Попытка дать по щам тренеру соперников. Кубковый матч с айпада в автобусе и грёбаные «спортивные друзья Лотте». Глупый автогол. Незабитый пенальти. Непопадание в ворота с метра. Незабитый пенальти. Лодыжка Ларса. Лодыжка Кевина. Незабитый пенальти. Список пополняется каждую игру.
И с каждой новой галочкой в клеточках, отсчитывающих проблему за проблемой, эти элементы истории всё больше теряют зависимость от действий персонажей — сами события начинают управлять общей ситуацией.
***
Первые разговоры о том, насколько status quo поддаётся ещё контролю, появились уже в конце осени. Волевое выступление в Лиге чемпионов пока ещё работает как защитный амулет, как оберег от серьёзных претензий, но становящийся всё громче шёпот за спиной тоже начинает играть свою роль, заставляя темп развития ситуации нарастать и нарастать.
Все считают дни до зимней паузы, надеясь, что лишнее время на передышку позволит хотя бы замедлить ход событий. Ха, наивные — но тогда катившаяся с горы лавина ещё казалась на удалении простым снежным комом, который остановить пусть и сложно, но возможно.
Мальчикам нанимают психолога, Роджу, который судорожно цепляется за любые шансы всё исправить словно за края пропасти из последних уже, как окажется позже, сил, — «санитара».
Когда это становится известно публично, я впервые ловлю себя на мысли о том, что, возможно, с этим уже ничего не получится сделать. Но я знаю, что все будут до последнего уверять себя в обратном, верить, что если не сдаваться до конца, всё можно поправить, что если стискивать зубы и игнорировать боль, если брать всю вину на себя, защищая своих львят, то всё ещё обратимо.
Это и стало главной ошибкой, которую независимо друг от друга сделали все участники этой истории до единого.
Понимая это, остаётся только сидеть и молча смотреть на то, как белая мгла с гор накрывает не готовый к этому город.
***
С перерыва все выходят воодушевлёнными как никогда: проблема идентифицирована, мы попытались с ней что-нибудь сделать, мы же классные, вспомните, что вы говорили о нас летом, ведь не зря же? Мы — банда отличных ребят, нам комфортно в наших телах, нам комфортно в этих майках с байеркройцем на груди, нам комфортно друг с другом, нам комфортно с этим странным так любящим нас дяденькой на бровке. У нас всё получится.
С этим настроением мы выходим против «Герты» и выносим её с треском — и даже забиваем пенальти. Оглушающая, разрушительная иллюзия того, что ситуация находится под контролем, становится всё осязаемее и всё больше дурманит сознание.
Мы вернёмся к условному наклонению, но если бы мы не выиграли этот матч так позитивно, может быть, заряда реалистичного понимания положения дел хватило бы чуть на подольше. Увы.
***
Реальность быстро выливает на нас ведро ледяной воды: Гладбах. Спустя время, когда дистанцированность от событий расставляет акценты чуть иначе, становится абсолютно очевидно: всё закончилось на матче с Гладбахом.
Всё, что происходило позже, уже не имеет никакого значения и влияния на исход.
Тот матч, помнится, стриггерил у меня лютый эпизод я даже не могу объяснить чего, и тогда казалось, что моё физическое и моральное состояние в тот вечер и последующие дни не имело никакого отношения к футболу, но спустя время понимаешь, что имело, и самое прямое: это был конец. Точка. Кочергой по голове, ощущение сродни первому осознанию в детстве, что все, кого ты любишь, умрут когда-либо.
Назад дороги нет, только путь к неизбежному, короткий как никогда.
***
Все участники истории всё ещё пытаются убедить себя в том, что это не конец. Но мы теряем Хакана, психологический эффект от чего гораздо мощнее, чем даже реальная потеря на поле, потом мы теряем ультрас, что добивает окончательно. А Родж теряет себя.
Это не было единомоментной сменой состояния по щелчку пальцев, скорее процесс, который запустился ещё поздней осенью, но был чуть приторможен «санитаром» и надеждой на то, что за перерыв все придут в себя, и можно будет начать с нуля, отбросив волнение. Чувство вины и острое ощущение бессилия заставляют его работать больше, тщательнее, усерднее, до полной потери самоосязания — и силы начинают уходить.
Но он никогда не остановится, не бросит своих мальчиков. Даже когда все внутренние запасы выжжены усталостью и паникой.
Паника, паника, паника. Попытка затыкать тряпками пробоины в полу тонущего корабля. Нарастающая энтропия. Снова паника, которая пока ещё не очевидна — возможно, ты и сам не понимаешь, что это удушающий страх стучит несмолкаемым метрономом где-то на задворках сознания, а не будничное волнение. Хаос.
Потеря контроля.
Когда почва уходит из-под ног, самое страшное — что ты редко осознаёшь это сразу же. Паника глушит аналитические способности, и ты если и чувствуешь, то не расшифровываешь сигналы от окружающей среды. Так потеря контроля становится необратимой: отрезок времени, за который ещё можно вывернуть руль выкатившегося с полосы автомобиля, слишком короткий. Когда ситуация становится очевидной, чаще всего сделать с этим уже ничего нельзя.
***
Я до сих пор искренне считаю, что в матче с Дортмундом произошло что-то вроде «непроизвольного самоубийства». Родж не умеет опускать руки, это просто не заложено в его механизмы, и любой, кто попытается убедить меня, что это было сознательное решение или признание собственного бессилия — а такие были, — будет высмеян.
Но иногда срабатывают защитные алгоритмы психики, заложенные в инстинкт самосохранения.
И ты как в тумане ходишь неделю до матча, значение которого понимаешь, но даже проговаривать не хочешь, приходишь на пресс-конференцию с полной кашей в голове, в рубашечке для плохих дней, вяло отмахиваешься от попыток тебя спровоцировать вместо привычных всем оскалов и огрызаний — а потом выставляешь совершенно необъяснимый, нелогичный состав на матч и тихо смотришь на то, как твоя команда пропускает шесть, вы теряете капитана, а глаза твоих ребят темнеют от плохо распознаваемой мешанины чувств.
Со стартовым свистком сквозь инстинктивную отстранённость от происходящего одним уколом не должно было не проскользнуть одно слово: «конец». Но ты отмахиваешься от него с усмешкой и идёшь на пресс-конференцию, где произнесёшь ставшую легендарной фразу про шаг в правильном направлении, за которую тебя уволят через 12 часов.
Оставаться верным себе до последней минуты, даже когда последствия очевидны, — лучшее и худшее из твоих качеств, Родж. Не меняйся никогда, никогда, никогда.
***
Эта самоубийственная фраза не оставляет абсолютно никаких вариантов всему руководству, даже Руди, который защищал его так, как сам Родж бросался всегда на защиту ребят. Но такое не может сойти с рук никому — и в этом вопросе исключений не бывает. Эта история закончена, но именно такой её конец становится началом новой истории, на этот раз сказки об ошибках и неверных решениях.
Решений, которые хотя бы теоретически могли бы оказаться правильными, было два. Первое — как бы это ни было больно и неприятно для всех участников, но расставаться с Роджем нужно было зимой. За зимнюю паузу можно было найти кризис-менеджера и отнестись к этому чуть внимательнее — хотя бы неделя запаса дала бы фору (хотя смотря за тем, как поиски тренера проходят сейчас, этот вариант уже не кажется мне таким безболезненным, как даже месяц назад). Но козлодерби в конце декабря, которое, возможно, было точкой принятия решения, не было проиграно — оно и не было выиграно, но это было подтверждение смске от Роджа после, «наша битва ещё не кончилась». Нет, не кончилась. Просто проиграна за несколько ходов до завершения.
Второе — где-то уже тогда, в районе несчастного Майнца, когда Руди разглагольствовал про то, что Родж совершенно точно останется до конца сезона, за пять дней до увольнения, нужно было сделать как с Юргеном: объявить, что в конце сезона он уходит железно, но теперь давайте все стиснем зубы, чтобы расстаться на хорошей ноте, довести до конца всё начатое и выплыть с глубины.
Дортмунд — даже не он, а грёбаное правильное направление — отрезал все пути к этому. Осталось только одно, но проблема в том, что единственно возможное решение не обязательно является правильным. Это урок, который участники истории, надеюсь, всё же выучат.
***
Впопыхах мы делаем ещё один неправильный выбор: мы берём Тайфунчика, полную противоположность тому типу тренера, который нужен в этот момент времени. И будь у нас хотя бы на несколько дней больше, возможно, все бы отдышались и поняли это, а не схватились за первое же знакомое имя в телефонной книжке, имея меньше 24 часов до следующей тренировки, предпоследней перед вторым матчем 1/8 ЛЧ.
Тайфун славный вообще мужик. Только, цитируя сразу несколько источников, «невезучий очень». Так вышло и в этот раз: он согласился на работу, не осознавая до конца, кажется, масштабов того, с чем ему придётся справляться. Он пришёл, первые матча два-три вникал в ситуацию, сразу сделал несколько антикризисных шагов вроде назначения штатного пенальтиста после адища с волками, даже добился того, чтобы хоть что-то начало получаться в Дармштадте — но хаос оказался больше него.
Будь он, может, чуть расторопнее в разгребании авгиевых конюшен, что-нибудь заработало хотя бы на временных схемах чуть раньше, на один-два дня, и всё пошло бы другой дорогой. Но он из тех, кто даже в общем хаосе работает методично и скрупулёзно. Увы, сейчас это оказало ещё больший по разрушительности эффект.
А дальше включается паника: молодые не нюхавшие пороху ребята видят себя в паре очков от зоны вылета, и им становится страшно. А страх парализует, заставляет делать ещё больше ошибок, от чего поводов для паники становится ещё больше. Спираль раскручивается всё стремительней и заканчивается так, как заканчивается: на парковке перед стадионом после позорнейшего матча с «Шальке», когда перепуганные до полусмерти мальчики цепляются пальцами за холодную сетку забора, по другую сторону которого их встречают такие же перепуганные глаза фанатов.
Когда то, что казалось тебе возмутительным безразличием, на самом деле оказывается простым страхом, понимаешь, что все мы в одной лодке.
***
После этого с небольшим допущением можно сказать, что дела пошли в гору: против «Ингольштадта» игра уже не выглядит такой беспомощной, хоть и понятно, что до нормального футбола ещё как до Луны пешком, а потом случается козлодерби — кажется, одна из самых мощных вещей, что случалась с этим клубом за годы, потому что две враждовавшие добрую часть сезона стороны снова в-м-е-с-т-е. Мы все снова вместе.
«Герта» становится цикличным завершением истории: снова цифра 6-2, снова прощание. На этот раз тёплое и позитивное: Тайфун правда очень старался, работал прилежно и так, как умеет, пытался подбирать слова для ребят, делал всё, что в его силах. И очень, очень, очень хотел, чтобы у него получилось — и под конец у него ведь и получилось. Чуть позднее, чем хотелось, но это уже детали. Он правда славный мужик, который оказался не в то время не в том месте — и хочется пожелать удачи, которой ему очень не хватает. Пусть хоть где-то у него получится.
***
А выводы из всего этого за меня сделали наши фанаты:
Не только, конечно, но это часть общего вывода, который всем нужно сделать.
Вся эта творившаяся с марта, а, может, и целиком с августа история на самом деле о том, что нужно разговаривать друг с другом. Разговаривать с ребятами, чтобы не приходилось нанимать им спортпсихологов на зимней паузе. Разговаривать со своим тренером, чтобы не обнаруживать в конце первого круга, что он почти довёл себя до ручки от внешнего давления. Разговаривать с ультрас, чтобы всё не доходило до бойкотов. Разговаривать с клубом, если хочется донести свою позицию и рассказать, что именно вас обижает. Разговаривать с обычными болельщиками, чтобы обе стороны поняли, что никому не плевать, просто всем слишком плохо и слишком страшно.
И очень хочется верить, что мы не разучимся разговаривать после того, как научились делать это такой кровью.
А так-то шаг в правильном направлении, как бы то ни было смешно, сделан. Стыд действительно должен продолжаться, как сообщил нам как-то гуглтранслейт про то, что Шаде остаётся в своей роли. Ещё бы тренера найти нормального как можно скорее, и всем можно по кружке горячего целебного межсезонного ВОДКИ.