мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Не могу, не могу, не могу жить на этой равнине. Душно и тошно в этом пыльном городе.
среда, 05 марта 2014
Не могу, не могу, не могу жить на этой равнине. Душно и тошно в этом пыльном городе.
вторник, 04 марта 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
i'm not their hero
but that doesn't mean that i wasn't brave
i never walked the party line
doesn't mean that i was never afraid
i'm not your hero
but that doesn't mean we're not one and the same
Как же ты была права, Сильке.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Интрига в сезоне умерла окончательно, остались только математические шансы. До последнего старалась заставить себя не отчаиваться и верить в Пэро, но теперь, с почти стобалльным отрывом, это очень сложно. И я не хочу ничего говорить, совсем ничего: ни про то, что Пойнтнер всё хуже и хуже выглядит с каждым днём, и про то, что все лажают и срывают прыжки, и про то, что как я ни стараюсь полюбить Куопио уже который год, после сказочного Лахти смотрится он тяжело, а дальше только хуже, дальше Тронхейм, который вообще, кажется, никто не любит. Ничего. К чёрту всё. Скажу только две вещи.
Вещь первая: ужасно скучаю по полётам, жду Гаррахова с нетерпением. Этот год без Викерсунда (простите, Викещуна; бороться за чистоту произношения, так до конца), без Планицы, без Оберстдорфа, с одним чёртовым Кульмом, который я была не в силах смотреть по всем известным причинам, просто невыносим.
Вещь вторая: и всё-таки я очень, очень рада за Вилле Ларинто. Да, упустил он своё третье место, свалился на двадцать второе после второй попытки, но никто и не верил по-настоящему в столь сказочный финал. Зато теперь понятно, что это не только магия Лахти, что он действительно снова может бороться за десятку постоянно — нужно лишь чуть-чуть больше удачи и чуть-чуть меньше нервов. Но ничего. После трёх лет на дне никто не попадает на подиум сразу, и всему своё время. Зато теперь можно окончательно поверить в себя. Правда, Вилле?
И последнее: поймала себя на мысли, что душераздирающим образом соскучилась по Томасу. Решать, что делать со своей жизнью, конечно, штука очень важная, но без него тоскливо как-то. Пустовато. Зато хоть Кофлер появляться начал на экранах и фотографиях, а то действительно весь этот сезон они будто избегали друг друга, не попадая в один кадр из принципа, да и в жизни обходя друг друга за километр и стараясь не смотреть друг другу в глаза. Интересный поворот после одиннадцати лет близкой дружбы. Может, когда-нибудь соберусь и даже напишу что-нибудь тёплое и мягкое про них, разбужу свою давно спящую способность писать что-то кроме занудных статеек — переполняет и комом в горле это всё стоит, надо наружу выход давать. Поэтому давайте я хоть фоточку выложу, а то чем больше Моргенштерна в жизни всех вокруг, тем лучше.
Вещь первая: ужасно скучаю по полётам, жду Гаррахова с нетерпением. Этот год без Викерсунда (простите, Викещуна; бороться за чистоту произношения, так до конца), без Планицы, без Оберстдорфа, с одним чёртовым Кульмом, который я была не в силах смотреть по всем известным причинам, просто невыносим.
Вещь вторая: и всё-таки я очень, очень рада за Вилле Ларинто. Да, упустил он своё третье место, свалился на двадцать второе после второй попытки, но никто и не верил по-настоящему в столь сказочный финал. Зато теперь понятно, что это не только магия Лахти, что он действительно снова может бороться за десятку постоянно — нужно лишь чуть-чуть больше удачи и чуть-чуть меньше нервов. Но ничего. После трёх лет на дне никто не попадает на подиум сразу, и всему своё время. Зато теперь можно окончательно поверить в себя. Правда, Вилле?
И последнее: поймала себя на мысли, что душераздирающим образом соскучилась по Томасу. Решать, что делать со своей жизнью, конечно, штука очень важная, но без него тоскливо как-то. Пустовато. Зато хоть Кофлер появляться начал на экранах и фотографиях, а то действительно весь этот сезон они будто избегали друг друга, не попадая в один кадр из принципа, да и в жизни обходя друг друга за километр и стараясь не смотреть друг другу в глаза. Интересный поворот после одиннадцати лет близкой дружбы. Может, когда-нибудь соберусь и даже напишу что-нибудь тёплое и мягкое про них, разбужу свою давно спящую способность писать что-то кроме занудных статеек — переполняет и комом в горле это всё стоит, надо наружу выход давать. Поэтому давайте я хоть фоточку выложу, а то чем больше Моргенштерна в жизни всех вокруг, тем лучше.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Новая реклама Volksbank из легендарной серии с моими прекрасными австрийцами настолько великолепна, что я уже минут пятнадцать не могу от нее отлипнуть. В ней прекрасно все: копающий снег Грегор, Томас с пингвином, Кофлер в костюме, да и сам концепт — зуб даю, Сочи-'12 вдохновлялись.
понедельник, 03 марта 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Когда мне становится грустно, я смотрю на фотографии молодого Симона Амманна. Потому что в мире есть мало вещей, которые способны сравниться с молодым Симоном Амманном по умилительности.
много милоты
Хотя Симон прекрасен любым. Только не таким, как сейчас, когда синяки под глазами просвечивают сквозь темное стекло очков.
много милоты
Хотя Симон прекрасен любым. Только не таким, как сейчас, когда синяки под глазами просвечивают сквозь темное стекло очков.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Иногда — очень редко, но всё же — я вспоминаю, что всю свою жизнь снимаю на плёнку. Вот Толедо, самый красивый город Испании, двенадцать лет назад.
А вот Толедо три года назад.
***
У меня в холодильнике лежит плёнка из Австрии, так и не проявленная. Кажется, я боюсь, что если я увижу фотографии, снятые там, в месте, где я была настолько счастлива, снимки отберут у меня часть этого счастья. Надо взять себя в руки и проявить, пока оно не пропало без следа.
А вот Толедо три года назад.
***
У меня в холодильнике лежит плёнка из Австрии, так и не проявленная. Кажется, я боюсь, что если я увижу фотографии, снятые там, в месте, где я была настолько счастлива, снимки отберут у меня часть этого счастья. Надо взять себя в руки и проявить, пока оно не пропало без следа.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Мне вчера приснилось, что я стою босиком на раскалённой мостовой в Толедо. Я не чувствую этой жары, не чувствую, что воздух вокруг меня настолько горячий, что больно дышать. Я стою с закрытыми глазами, вдыхаю запах цветов и горячей пыли и прислушиваюсь к звону колоколов, чуть искажённому эхом соседних зданий. В точности как я стояла там и двенадцать лет назад, и три года стояла там же вновь.
Я проснулась и минут пять пыталась вспомнить, что за река огибает холм старого Толедо, коря себя за то, что забыла вещи, которые знала прежде как Отче наш. Испания, словно незалеченная детская травма, никогда не отпустит меня, как бы глубоко я ни старалась спрятать любовь к кастильским полям в своём сознании. Кажется, в который раз она меня зовёт: что бы я ни делала, что бы ни любила, кем бы я ни была, меня всю жизнь будет тянуть к этим бескрайним холмам, к бархатному, ласкающему губы языку и слепящему солнцу.
Я проснулась и минут пять пыталась вспомнить, что за река огибает холм старого Толедо, коря себя за то, что забыла вещи, которые знала прежде как Отче наш. Испания, словно незалеченная детская травма, никогда не отпустит меня, как бы глубоко я ни старалась спрятать любовь к кастильским полям в своём сознании. Кажется, в который раз она меня зовёт: что бы я ни делала, что бы ни любила, кем бы я ни была, меня всю жизнь будет тянуть к этим бескрайним холмам, к бархатному, ласкающему губы языку и слепящему солнцу.
воскресенье, 02 марта 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Самое оно — во время войны танцевать, будто это в последний раз, пить, словно это последний глоток, и писать глупые-глупые письма, словно ничего, ничегошеньки не произошло.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Сегодняшние командные — Аннушкино раздолье. Прекрасный Фаннис с его 133 метрами, пусть и с хреновым приземлением, прекрасный по линии полёта Юрий Тепеш, воскресший Грегор, возвращение прекрасного Вилле Ларинто, пятое место финнов и победа сборной Австрии — повод радоваться до безумия.
Написала, как обещала, про сборную Норвегии. Рассстройству моему нет предела. Но, увы, придется наблюдать эту картину еще долго.
Написала, как обещала, про сборную Норвегии. Рассстройству моему нет предела. Но, увы, придется наблюдать эту картину еще долго.
суббота, 01 марта 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Как изволил выразиться мне в интервью в Сочи один такой прекрасный словенец с аристократической внешностью, here our actions are limited. Формулировка, изначально выражавшая сожаление от невозможности праздновать в полную силу, в принципе воплощает моё самоощущение в этом городе.
К чёрту, к чёрту. Уеду к бабушке пожить: к плюшкам и пирогам, к запылённым полкам с книгами, к птичьему пению и тихому спокойствию.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Я обещала написать, что за ужас происходит с норвежцами, — я напишу. Уж больно я переживаю за очаровательных норвежиков, и слишком тяжело смотреть за тем, как в одночасье развалилась команда, которая в прошлом году взяла Кубок наций. Возможно, потом допишу с более чёткой аргументацией и повешу на спортсру, но пока так, чуть эмоционально, чуть сумбурно, чуть скомкано.
Проблема первая: тренер Алекс Штокль.
Под управлением Мики Койонкоски у норвежцев всё было в порядке. В команде были чётко распределены роли. Все проблемы решались быстро, оперативно и эффективно. Мика — тренер жесткий, порой даже излишне, но он сам выступал в роли командообразующего звена, которое столь необходимо для именно этого коллектива людей.
Потом Мика ушёл. Пришёл Алекс Штокль, без сомнения, талантливый, молодой тренер со свежими взглядами на жизнь и опытом воспитания юных дарований (не будем показывать пальцами). Алекс — замечательный человек, приятный в общении, умный и очаровательный. Но хороший человек, к сожалению, не профессия. Он сразу выбрал неправильную позицию: после Койо к мягким и расслабленным норвежцам пришёл человек, который попытался стать им другом, а не наставником. Им нужна железная рука, а не собеседник и собутыльник. Возможно, такая схема сработала бы в другой сборной, но не в Норвегии.
Первое время по инерции всё шло неплохо. Но импульс, оставшийся от Койо, закончился, и всё развалилось, словно карточный домик. Проблемы копятся, а не решаются. Алекс упорно их игнорирует, уповая на то, что само всё разгребётся. Вместо помощи талантливой, но неопытной молодёжи он вытаскивает из запасников всё новых ребят, а после двух-трёх неудачных этапов списывает обратно в КОК. А федерация от него по какой-то волшебной причине продолжает быть в восторге. К тому же, Штокль просто не тянет роль главного тренера основы, ему не хватает ни опыта, ни харизмы, ни авторитета. Алекс великолепно бы смотрелся в роли тренера молодежки или второго тренера. На лидерство его совсем не хватает.
Поэтому, как ни прискорбно, полный провал в Сочи — логичное продолжение тренерства Алекса.
Проблема вторая: спортдиректор федерации Клас Бреде Бротен.
Бывший прыгун, он уже много лет сидит на этой должности, но из года в год все больше теряет связь с реальностью (хотя терять он ее начал еще в районе 2010 года, когда не справлялся с Ромёреном, выгонял его из сборной и фактически единолично добил его самооценку и психику). Причем в последний год его влияние усиливается, что нетрудно заметить по экспоненциально возросшему количеству публикаций с его именем в прессе, комментариев и громких заявлений. Составы на Игры — его рук дело. Задвигание талантливых ребят вроде Атле Рёнсена, Вегарда Склетта и Андреаса Стьярнена глубоко в Б-команду и в бездну Континентала — его рук дело. Контракт со Штоклем до 2018 года (опять же, как бы я ни любила Штокля как человека, для сборной это приговор) — его рук дело. Полное непонимание ситуации и расстановки сил в обеих сборных и цитаты формата "Марен Лунбю станет новым Бардалом для женской сборной" — его рук дело.
После полного провала норвежских прыгунов на Играх Бротен громогласно взял всю вину на себя. Но я недолго радовалась: кажется, он и это переживёт на своём месте. Увы, увы.
Проблема третья: Аннеш Якобсен.
После ухода Мики сборная осталась обезглавленной. Роль лидера начали навешивать на Аннеша Бардала, который её явно не тянет — возможно, по результатам, по стабильности и личным достижениям это действительно справедливо, но Аннеш всегда был слишком отстранённым от всего, что происходит в команде. У него семья, дети, и это то, что для него по-настоящему важно, а прыжки для него — всего лишь работа.
И тогда очень вовремя вернулся Якобсен. Он и стал движущей силой команды, центром не результативным, но эмоциональным. Очень заметно, как все зажглись с его возвращением в прошлом сезоне, как жизнь в коллективе начала крутиться вокруг этого мягкого, тонко чувствующего и эмоционального человека. Целый год он тащил команду на себе. А потом случилось то чёртово падение в Планице. Долгое восстановление, воспаление, лишние операции — и страх. Снова страх. Аннешу сейчас совсем не до команды. Аннеш боится прыгать. По нему видно, как он действительно страдает от панического страха перед повторением травмы.
Проблема в том, что то же самое уже было в 2008 году, когда у Аннеша были схожие психологические проблемы с неуверенностью в себе, когда он "сломался", ударившись о не лучшие результаты после головокружительного появления в Кубке мира. Тогдашнее руководство норвежцев, в частности Мика Койонкоски, быстро смекнуло, что Аннеш не умеет справляться с проблемами самостоятельно, и сделало лучшую из возможных вещей: сослало его из Кубка мира в индивидуальную тренировочную группу, возглавляемую Лассе Оттесеном (ну конечно, кого ещё могли послать спасать человека от самого себя? только этого ходячего энерджайзера). Лассе занимался не сколько физикой, сколько психологией принимающего всё слишком близко к сердцу Аннеша. И весьма успешно. Тогда он его вытащил.
Сейчас же Штокль не видит в нынешнем состоянии Аннеша никаких проблем и даже на прямые вопросы журналистов о нём отвечает, что всё в порядке. Даже когда стоящий в метре от него Аннеш то и дело пробалтывается журналистам о страхе и психологических проблемах, пытаясь скрыть то, что он наговорил лишнего, мягкой улыбкой.
Команде сейчас Аннеш нужен как никогда. Особенно если Бардал действительно уйдёт после Планицы, как обещает. Кто-то должен остаться. Кто-то должен тянуть их на себе. Кто-то должен стать если не главой команды, то хотя бы её сердцем. И если они ничего не сделают с Аннешем в кратчайшие сроки, то, кажется, скоро и он соберёт пресс-конференцию, на которой никаких хороших новостей не будет.
Проблема первая: тренер Алекс Штокль.
Под управлением Мики Койонкоски у норвежцев всё было в порядке. В команде были чётко распределены роли. Все проблемы решались быстро, оперативно и эффективно. Мика — тренер жесткий, порой даже излишне, но он сам выступал в роли командообразующего звена, которое столь необходимо для именно этого коллектива людей.
Потом Мика ушёл. Пришёл Алекс Штокль, без сомнения, талантливый, молодой тренер со свежими взглядами на жизнь и опытом воспитания юных дарований (не будем показывать пальцами). Алекс — замечательный человек, приятный в общении, умный и очаровательный. Но хороший человек, к сожалению, не профессия. Он сразу выбрал неправильную позицию: после Койо к мягким и расслабленным норвежцам пришёл человек, который попытался стать им другом, а не наставником. Им нужна железная рука, а не собеседник и собутыльник. Возможно, такая схема сработала бы в другой сборной, но не в Норвегии.
Первое время по инерции всё шло неплохо. Но импульс, оставшийся от Койо, закончился, и всё развалилось, словно карточный домик. Проблемы копятся, а не решаются. Алекс упорно их игнорирует, уповая на то, что само всё разгребётся. Вместо помощи талантливой, но неопытной молодёжи он вытаскивает из запасников всё новых ребят, а после двух-трёх неудачных этапов списывает обратно в КОК. А федерация от него по какой-то волшебной причине продолжает быть в восторге. К тому же, Штокль просто не тянет роль главного тренера основы, ему не хватает ни опыта, ни харизмы, ни авторитета. Алекс великолепно бы смотрелся в роли тренера молодежки или второго тренера. На лидерство его совсем не хватает.
Поэтому, как ни прискорбно, полный провал в Сочи — логичное продолжение тренерства Алекса.
Проблема вторая: спортдиректор федерации Клас Бреде Бротен.
Бывший прыгун, он уже много лет сидит на этой должности, но из года в год все больше теряет связь с реальностью (хотя терять он ее начал еще в районе 2010 года, когда не справлялся с Ромёреном, выгонял его из сборной и фактически единолично добил его самооценку и психику). Причем в последний год его влияние усиливается, что нетрудно заметить по экспоненциально возросшему количеству публикаций с его именем в прессе, комментариев и громких заявлений. Составы на Игры — его рук дело. Задвигание талантливых ребят вроде Атле Рёнсена, Вегарда Склетта и Андреаса Стьярнена глубоко в Б-команду и в бездну Континентала — его рук дело. Контракт со Штоклем до 2018 года (опять же, как бы я ни любила Штокля как человека, для сборной это приговор) — его рук дело. Полное непонимание ситуации и расстановки сил в обеих сборных и цитаты формата "Марен Лунбю станет новым Бардалом для женской сборной" — его рук дело.
После полного провала норвежских прыгунов на Играх Бротен громогласно взял всю вину на себя. Но я недолго радовалась: кажется, он и это переживёт на своём месте. Увы, увы.
Проблема третья: Аннеш Якобсен.
После ухода Мики сборная осталась обезглавленной. Роль лидера начали навешивать на Аннеша Бардала, который её явно не тянет — возможно, по результатам, по стабильности и личным достижениям это действительно справедливо, но Аннеш всегда был слишком отстранённым от всего, что происходит в команде. У него семья, дети, и это то, что для него по-настоящему важно, а прыжки для него — всего лишь работа.
И тогда очень вовремя вернулся Якобсен. Он и стал движущей силой команды, центром не результативным, но эмоциональным. Очень заметно, как все зажглись с его возвращением в прошлом сезоне, как жизнь в коллективе начала крутиться вокруг этого мягкого, тонко чувствующего и эмоционального человека. Целый год он тащил команду на себе. А потом случилось то чёртово падение в Планице. Долгое восстановление, воспаление, лишние операции — и страх. Снова страх. Аннешу сейчас совсем не до команды. Аннеш боится прыгать. По нему видно, как он действительно страдает от панического страха перед повторением травмы.
Проблема в том, что то же самое уже было в 2008 году, когда у Аннеша были схожие психологические проблемы с неуверенностью в себе, когда он "сломался", ударившись о не лучшие результаты после головокружительного появления в Кубке мира. Тогдашнее руководство норвежцев, в частности Мика Койонкоски, быстро смекнуло, что Аннеш не умеет справляться с проблемами самостоятельно, и сделало лучшую из возможных вещей: сослало его из Кубка мира в индивидуальную тренировочную группу, возглавляемую Лассе Оттесеном (ну конечно, кого ещё могли послать спасать человека от самого себя? только этого ходячего энерджайзера). Лассе занимался не сколько физикой, сколько психологией принимающего всё слишком близко к сердцу Аннеша. И весьма успешно. Тогда он его вытащил.
Сейчас же Штокль не видит в нынешнем состоянии Аннеша никаких проблем и даже на прямые вопросы журналистов о нём отвечает, что всё в порядке. Даже когда стоящий в метре от него Аннеш то и дело пробалтывается журналистам о страхе и психологических проблемах, пытаясь скрыть то, что он наговорил лишнего, мягкой улыбкой.
Команде сейчас Аннеш нужен как никогда. Особенно если Бардал действительно уйдёт после Планицы, как обещает. Кто-то должен остаться. Кто-то должен тянуть их на себе. Кто-то должен стать если не главой команды, то хотя бы её сердцем. И если они ничего не сделают с Аннешем в кратчайшие сроки, то, кажется, скоро и он соберёт пресс-конференцию, на которой никаких хороших новостей не будет.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Короткой строкой про завтрашнее командное соревнование.
Четвёрка финнов на завтра: Ахонен-Ларинто-Асикайнен-Койвуранта. Дрим-тим! Так и нужно было в Сочи ехать, великолепная же команда.
Пойнтнер опять посадил Кофлера на трибуны. Выбор у него, конечно, тяжелый, но я очень боюсь за душевное состояние Анди: он в кои-то веки снова почувствовал трамплин, а тут снова неудача. Аккуратнее бы.
Штокль тоже сделал финт ушами и вытащил в команду Стьярнена, посадив зрителем Якобсена. Не уверена, что ход удачный, но, опять же, к Штоклю у меня вопросов очень много накопилось.
Четвёрка финнов на завтра: Ахонен-Ларинто-Асикайнен-Койвуранта. Дрим-тим! Так и нужно было в Сочи ехать, великолепная же команда.
Пойнтнер опять посадил Кофлера на трибуны. Выбор у него, конечно, тяжелый, но я очень боюсь за душевное состояние Анди: он в кои-то веки снова почувствовал трамплин, а тут снова неудача. Аккуратнее бы.
Штокль тоже сделал финт ушами и вытащил в команду Стьярнена, посадив зрителем Якобсена. Не уверена, что ход удачный, но, опять же, к Штоклю у меня вопросов очень много накопилось.
пятница, 28 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Прыжки смотрятся всё так же тяжело. Нужно заставить себя написать уже про итоги ОИ на спортсру, но сил никаких на это нет; сажусь перед пустой страницей, и слова заканчиваются.
На норвежцев без боли не взглянуть; когда-нибудь я всё же напишу большое и гневное послание про то, что Алекс Штокль, конечно, хороший человек, но хороший человек — не профессия, а при нынешнем руководстве Hopplandslaget каши они не сварят ни с Алексом, ни без Алекса (божечки, как я радовалась, когда Бротен начал сыпать цитатами про "увольняйте меня, я один виноват!", но ничем это, конечно же, не закончилось). Может, даже прямо сегодня и разрожусь — дыхание лишь переведу да отлипну от экрана телевизора, на котором у меня Ронни О'Салливан размазался по зелёному сукну.
Симон выглядит совершенно душераздирающе. Кажется, я его таким никогда не видела. Грегор выглядит не лучше. Вроде бы он силится изображать, что всё в порядке, старается улыбаться и выглядеть нормально, даже постит смешные фоточки в инстаграм, но видно же, что ни черта не в порядке.
Зато, знаете, одна огромная радость. Прямо-таки колоссальная радость (ну, помимо того, что Пэро не отдал жёлтую майку Камилу). Вилле Ларинто, наш милый Виллечка снова в Кубке мира и снова в очках! Это, кажется, его лучший результат с прошлогоднего Сочи и второй лучший за последние года этак три. Сказать, что я рада, значит не сказать ничего.
красивый-красивый Виллечка
А тем временем как прыжки становятся верным способом испортить себе настроение, двоеборье продолжает генерировать концентрированную радость. Эрик Френцель досрочно взял Кубок мира. Знаете, есть один вселенский закон: за кого бы вы ни болели в двоеборье, кого бы ни любили и кого бы ни недолюбливали, не радоваться за Эрика невозможно. Эрик прекрасен, словно тысяча солнц. Давайте все вместе порадуемся за то, что этот трогательный краснощёкий хрупкий худенький немец уже второй год подряд тащит домой огромный стеклянный пылесборник.
На норвежцев без боли не взглянуть; когда-нибудь я всё же напишу большое и гневное послание про то, что Алекс Штокль, конечно, хороший человек, но хороший человек — не профессия, а при нынешнем руководстве Hopplandslaget каши они не сварят ни с Алексом, ни без Алекса (божечки, как я радовалась, когда Бротен начал сыпать цитатами про "увольняйте меня, я один виноват!", но ничем это, конечно же, не закончилось). Может, даже прямо сегодня и разрожусь — дыхание лишь переведу да отлипну от экрана телевизора, на котором у меня Ронни О'Салливан размазался по зелёному сукну.
Симон выглядит совершенно душераздирающе. Кажется, я его таким никогда не видела. Грегор выглядит не лучше. Вроде бы он силится изображать, что всё в порядке, старается улыбаться и выглядеть нормально, даже постит смешные фоточки в инстаграм, но видно же, что ни черта не в порядке.
Зато, знаете, одна огромная радость. Прямо-таки колоссальная радость (ну, помимо того, что Пэро не отдал жёлтую майку Камилу). Вилле Ларинто, наш милый Виллечка снова в Кубке мира и снова в очках! Это, кажется, его лучший результат с прошлогоднего Сочи и второй лучший за последние года этак три. Сказать, что я рада, значит не сказать ничего.
красивый-красивый Виллечка
А тем временем как прыжки становятся верным способом испортить себе настроение, двоеборье продолжает генерировать концентрированную радость. Эрик Френцель досрочно взял Кубок мира. Знаете, есть один вселенский закон: за кого бы вы ни болели в двоеборье, кого бы ни любили и кого бы ни недолюбливали, не радоваться за Эрика невозможно. Эрик прекрасен, словно тысяча солнц. Давайте все вместе порадуемся за то, что этот трогательный краснощёкий хрупкий худенький немец уже второй год подряд тащит домой огромный стеклянный пылесборник.
четверг, 27 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Важные письма не пишутся. Прыжки по телевизору не смотрятся (как увидела то, в каком состоянии Симон и Грегор, так сразу от экрана и отвернулась — сил моих смотреть на это нет совсем). Даже новости не радуют: Даниэла Ирашко добила свой мениск на тренировке и досрочно завершила сезон (да за что все беды сборной Австрии-то? что они всей федерацией такого натворили, что теперь кармически отдуваются вот уже целый сезон?), а великий Нориаки Касаи очень нехорошо хватался за колено.
Поэтому не буду я писать про прыжки сегодня. И письма писать не буду. А буду выкладывать селфи того, какая радикальная у меня система реабилитации после Сочи. Лишиться 15 сантиметров волос за раз — дело страшное.
А сама пойду дальше читать статеечки девяностых годов про любимого Лассе Оттесена и Лиллехаммер-94. Как-нибудь разрожусь большущей полной слюней и соплей простынёй про него и Эспена Бредесена (я буду сильно разочарована в норвежской прессе и в норвежских болельщиках прыжков, если об их взаимоотношениях до меня никто ничего не писал).
Поэтому не буду я писать про прыжки сегодня. И письма писать не буду. А буду выкладывать селфи того, какая радикальная у меня система реабилитации после Сочи. Лишиться 15 сантиметров волос за раз — дело страшное.
А сама пойду дальше читать статеечки девяностых годов про любимого Лассе Оттесена и Лиллехаммер-94. Как-нибудь разрожусь большущей полной слюней и соплей простынёй про него и Эспена Бредесена (я буду сильно разочарована в норвежской прессе и в норвежских болельщиках прыжков, если об их взаимоотношениях до меня никто ничего не писал).
среда, 26 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
А давайте я чуть-чуть попикспамлю своей новой спортивной любовью — санным спортом? Главное приобретение после Олимпиады для меня. И, клянусь, не потому что столкнулась нос к носу с суровым лицом одного из величайших саночников истории Маркусом Проком у нас на трамплине (хотя чего уж там, и из-за этого тоже).
Саночная эстафета — одно из самых увлекательных соревнований ever. Да и в целом санки это просто прекрасно. А мужики-то какие прекрасные! Загляденье, истинное загляденье. Смотрите, например, каков лучший в мире саночник Армин Цоггелер:
Не мужчина — сталь. А какой Феликс Лох! Это как Себастьян Феттель, только Феликс Лох. Который совсем-совсем не лох.
Жалко у них уже сезон закончился, а я только и выучила, что трассу в Иглсе (разумеется, в Инсбруке, где же еще может находиться трасса, которую я знаю как свои пять пальцев?). Так чтопускать слюни на Цоггелерасмотреть санки и лучше готовиться на случай следующих внезапных встреч с Маркусом Проком — только в следующем году.
Upd. Я мастер по вляпыванию в виды спорта, которые нахрен никому не сдались. Мало мне двоеборья, по которому фангёрлит три с половиной человека во всех интернетах. Полуркав про санки, обнаружила, что саночный фандом не просто мёртв, как двоеборский, он отсутствует как класс. Ну зашибись, Аннушка. Нет бы, блин, в биатлон какой-нибудь вляпаться.
Саночная эстафета — одно из самых увлекательных соревнований ever. Да и в целом санки это просто прекрасно. А мужики-то какие прекрасные! Загляденье, истинное загляденье. Смотрите, например, каков лучший в мире саночник Армин Цоггелер:
Не мужчина — сталь. А какой Феликс Лох! Это как Себастьян Феттель, только Феликс Лох. Который совсем-совсем не лох.
Жалко у них уже сезон закончился, а я только и выучила, что трассу в Иглсе (разумеется, в Инсбруке, где же еще может находиться трасса, которую я знаю как свои пять пальцев?). Так что
Upd. Я мастер по вляпыванию в виды спорта, которые нахрен никому не сдались. Мало мне двоеборья, по которому фангёрлит три с половиной человека во всех интернетах. Полуркав про санки, обнаружила, что саночный фандом не просто мёртв, как двоеборский, он отсутствует как класс. Ну зашибись, Аннушка. Нет бы, блин, в биатлон какой-нибудь вляпаться.
вторник, 25 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Надо мной висит необходимость написать про Олимпийские игры как минимум три текста, но слова застревают комом в горле. Мне так хочется про стольких прекрасных людей рассказать, про столькое вспомнить, столькое выразить в словах, чтобы не забыть никогда, но как только я сажусь делать это, у меня опускаются руки.
Я совершенно не в состоянии писать о своих чувствах к Шлиренцауэру. Ничего, впрочем, не меняется уже последний год, за который эти самые чувства перешли все мыслимые и немыслимые границы приличия для ситуации "можно перечислить по пальцам, сколько раз Аннушка разговаривала с этим человеком", но почему-то разум мой не принимает это за вменяемый аргумент, по причине которого этих чувств быть не должно. Именно поэтому я вообще редко о нём пишу, коммуницируя исключительно выкладыванием фоточек и бессвязными обрывками фраз. А сейчас, после двух недель тесной работы, всё вспыхивает с новой силой, и я прикусываю губу до крови, вспоминая то и дело тонкие жесты, случайные взгляды или, скажем, два маленьких флажка, австрийский и русский, на шлеме.
Грегор удивительно прекрасен, если продраться сквозь старательно выставляемые им ежовые колючки и заставить себя разглядеть за неприятностью, колкостью и закрытостью красивую душу. Я ни на минуту не удивлялась, когда в разговорах в пресс-центре слышала всякие "ну нет, я с ним на интервью не пойду, себе дороже" или "есть там в сборной Австрии один такой неприятный тип", ни на минуту. Однако меня получилось увидеть, что за этой маской, мне удалось забыть о капризном enfant terrible и разглядеть Грегора нынешнего, тонкого, ранимого, умного и думающего, прямого и искреннего. Очень хочется, чтобы и остальные увидели то же самое, потому что проблем было бы куда меньше. Но, кажется, это лишь мечты.
Очень мне тяжело писать и о Моргенштерне, потому что Томас — это личность такого масштаба, что вместить его в сознание невозможно. Он стоит рядом, рассказывает что-то очередному журналисту, а у тебя захватывает дух просто от той атмосферы, которая создается вокруг него. Нужно видеть и слышать, с каким придыханием все о нем говорят. Нужно ощущать, как электризуется воздух рядом с ним. Колоссальная сила личности чувствуется в каждом его слове и в каждом жесте. Ему все по плечу, и нет ничего, что было бы для него недостижимым. Он здесь, он стоит перед тобой на расстоянии метра, он улыбается тебе, ты видишь его усталые глаза, и у тебя пересыхает в горле от волны смешанных чувств, которые вызывает этот невозможный, невозможный Томас.
В последние годы он делал много спорных вещей, принимал много спорных решений, да, попросту говоря, немало косячил во всех сферах своей жизни. Даже какие-то мотивы поведения, виденные собственными глазами, и околоолимпийские истории из первых рук вызвали бы вопросы в отношении кого угодно — но только не Томаса. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, его будут любить, обожать, смотреть на него зачарованными глазами. Это Томас, иначе просто не может быть.
Он устал. Он просто очень устал. В Сочи ему действительно было трудно. Он боролся с собой, с собственным страхом — достаточно было однажды увидеть его наполненные нечеловеческим ужасом глаза после неудачного прыжка, чтобы понять, что все эти улыбки стоят ему много сил. Поэтому сейчас ему правда нужно отдохнуть: я ничуть не удивилась сообщению о досрочном завершении сезона (я больше удивилась тому, что Грегор не следует его примеру). И всё же во мне теплится наивная надежда, что тот самый "beautiful moment" для завершения карьеры, который он обещал выбрать в одном из интервью, — не миг освобождения от страха на командном турнире в Сочи. Я очень, очень надеюсь, что это недостаточно красивый момент, чтобы сделать его точкой в столь невозможно прекрасной истории.
Я могу писать о ком угодно. Об удивительно прекрасном Михаэле Хайбёке, который очаровал меня невероятным хладнокровием и занятным сочетанием скромности и уверенности в себе. Об очаровательном Маринусе Краусе, по-детски наивном и радующемся мелочам, будто эти мелочи больше всей вселенной. О тонком, умном и трогательным Аннеше Фаннемеле, просто и понятно говорящем о полутонах ощущений. О надорванном Аннеше Якобсене, который вблизи выглядит так, что ему действительно нужна помощь психотерапевта, несмотря на все его попытки шутить и продолжать быть улыбчивым сердцем подразвалившейся сборной. О чудовищной душевной силе Роберта Краньца ( Jumper, я ведь правильно склоняю фамилию?), который стиснув зубы делает, что должен, не выдавая ничем в своем виде боль и отчаяние. О математическом складе ума Пэро Превца. Об удивительной внешней и внутренней красоте Юрия Тепеша с его задорным нравом и невероятной внутренней культурой. О твердости характера и жизнерадостности Зеверина Фройнда. О том, каково Алексу Пойнтнеру и что он чувствует к своим ребятам. О том, какие ошибки продолжает совершать Алекс Штокль (о, про это я однажды распространялась на весь полный журналистов автобус все сорок пять минут дороги из Поляны в Олимпийский парк! про это я могу тирады знатные выдавать). О том, как Вернер Шустер не может отпустить прошлое. Я, чёрт возьми, даже о Симоне Амманне могу писать, о его простых и не менее от этого прекрасных взглядах на жизнь, о его искренних эмоциях, о его разочарованиях и о том, каково это стоять перед личностью такого масштаба и ждать, пока он справится с подступившими к горлу слезами, прежде чем ответить на твой вопрос. Пожалуй, что об Анди Кофлере не могу писать, но это мои личные трудности.
Про всех, про всех могу. А про этих двоих — только так, захлёбываясь ненужными эмоциями.
Я совершенно не в состоянии писать о своих чувствах к Шлиренцауэру. Ничего, впрочем, не меняется уже последний год, за который эти самые чувства перешли все мыслимые и немыслимые границы приличия для ситуации "можно перечислить по пальцам, сколько раз Аннушка разговаривала с этим человеком", но почему-то разум мой не принимает это за вменяемый аргумент, по причине которого этих чувств быть не должно. Именно поэтому я вообще редко о нём пишу, коммуницируя исключительно выкладыванием фоточек и бессвязными обрывками фраз. А сейчас, после двух недель тесной работы, всё вспыхивает с новой силой, и я прикусываю губу до крови, вспоминая то и дело тонкие жесты, случайные взгляды или, скажем, два маленьких флажка, австрийский и русский, на шлеме.
Грегор удивительно прекрасен, если продраться сквозь старательно выставляемые им ежовые колючки и заставить себя разглядеть за неприятностью, колкостью и закрытостью красивую душу. Я ни на минуту не удивлялась, когда в разговорах в пресс-центре слышала всякие "ну нет, я с ним на интервью не пойду, себе дороже" или "есть там в сборной Австрии один такой неприятный тип", ни на минуту. Однако меня получилось увидеть, что за этой маской, мне удалось забыть о капризном enfant terrible и разглядеть Грегора нынешнего, тонкого, ранимого, умного и думающего, прямого и искреннего. Очень хочется, чтобы и остальные увидели то же самое, потому что проблем было бы куда меньше. Но, кажется, это лишь мечты.
Очень мне тяжело писать и о Моргенштерне, потому что Томас — это личность такого масштаба, что вместить его в сознание невозможно. Он стоит рядом, рассказывает что-то очередному журналисту, а у тебя захватывает дух просто от той атмосферы, которая создается вокруг него. Нужно видеть и слышать, с каким придыханием все о нем говорят. Нужно ощущать, как электризуется воздух рядом с ним. Колоссальная сила личности чувствуется в каждом его слове и в каждом жесте. Ему все по плечу, и нет ничего, что было бы для него недостижимым. Он здесь, он стоит перед тобой на расстоянии метра, он улыбается тебе, ты видишь его усталые глаза, и у тебя пересыхает в горле от волны смешанных чувств, которые вызывает этот невозможный, невозможный Томас.
В последние годы он делал много спорных вещей, принимал много спорных решений, да, попросту говоря, немало косячил во всех сферах своей жизни. Даже какие-то мотивы поведения, виденные собственными глазами, и околоолимпийские истории из первых рук вызвали бы вопросы в отношении кого угодно — но только не Томаса. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, его будут любить, обожать, смотреть на него зачарованными глазами. Это Томас, иначе просто не может быть.
Он устал. Он просто очень устал. В Сочи ему действительно было трудно. Он боролся с собой, с собственным страхом — достаточно было однажды увидеть его наполненные нечеловеческим ужасом глаза после неудачного прыжка, чтобы понять, что все эти улыбки стоят ему много сил. Поэтому сейчас ему правда нужно отдохнуть: я ничуть не удивилась сообщению о досрочном завершении сезона (я больше удивилась тому, что Грегор не следует его примеру). И всё же во мне теплится наивная надежда, что тот самый "beautiful moment" для завершения карьеры, который он обещал выбрать в одном из интервью, — не миг освобождения от страха на командном турнире в Сочи. Я очень, очень надеюсь, что это недостаточно красивый момент, чтобы сделать его точкой в столь невозможно прекрасной истории.
Я могу писать о ком угодно. Об удивительно прекрасном Михаэле Хайбёке, который очаровал меня невероятным хладнокровием и занятным сочетанием скромности и уверенности в себе. Об очаровательном Маринусе Краусе, по-детски наивном и радующемся мелочам, будто эти мелочи больше всей вселенной. О тонком, умном и трогательным Аннеше Фаннемеле, просто и понятно говорящем о полутонах ощущений. О надорванном Аннеше Якобсене, который вблизи выглядит так, что ему действительно нужна помощь психотерапевта, несмотря на все его попытки шутить и продолжать быть улыбчивым сердцем подразвалившейся сборной. О чудовищной душевной силе Роберта Краньца ( Jumper, я ведь правильно склоняю фамилию?), который стиснув зубы делает, что должен, не выдавая ничем в своем виде боль и отчаяние. О математическом складе ума Пэро Превца. Об удивительной внешней и внутренней красоте Юрия Тепеша с его задорным нравом и невероятной внутренней культурой. О твердости характера и жизнерадостности Зеверина Фройнда. О том, каково Алексу Пойнтнеру и что он чувствует к своим ребятам. О том, какие ошибки продолжает совершать Алекс Штокль (о, про это я однажды распространялась на весь полный журналистов автобус все сорок пять минут дороги из Поляны в Олимпийский парк! про это я могу тирады знатные выдавать). О том, как Вернер Шустер не может отпустить прошлое. Я, чёрт возьми, даже о Симоне Амманне могу писать, о его простых и не менее от этого прекрасных взглядах на жизнь, о его искренних эмоциях, о его разочарованиях и о том, каково это стоять перед личностью такого масштаба и ждать, пока он справится с подступившими к горлу слезами, прежде чем ответить на твой вопрос. Пожалуй, что об Анди Кофлере не могу писать, но это мои личные трудности.
Про всех, про всех могу. А про этих двоих — только так, захлёбываясь ненужными эмоциями.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Нужно как-то начинать жить дальше, а у меня нет ни сил, ни желания. Всё, что можно было, я оставила там, в Красной Поляне: чувства, разум, сердце, себя саму. Хожу по грязной и серой Москве потерянная и не знаю, что делать с этим.
Конечно, прожив три недели в мире, в котором я хочу жить всегда, вернуться к мерзкой реальности тяжело. И дело вовсе не в работе мечты и не в красивых юношах с длинными лыжами вокруг. Дело в космополитизме, безопасности, комфорте пространства (привет, урбанисты, простите, что смеялась над вами), искренности эмоций и красоте людей, их моральных устоях, принципах и правилах жизни. Это утопия. Но я хочу жить в ней всю жизнь.
Бывший начальник, с которым я начала эту #roadtosochi, рассказал,что в Ванкувере и Лондоне всем, кто работал на проекте больше полутора лет, нанимали психотерапевтов на post-Games. Знаете, мне бы тоже не помешал.
Сегодня сделала первый шаг своей психотерапии: отрезала волосы к чёртовой бабушке. Теперь выгляжу как нечто среднее между Брайаном Молко десятилетней давности и Максимом Траньковым этого сезона. Стало чуть лучше, но это лишь маленький шажок к приятию действительности.
Конечно, прожив три недели в мире, в котором я хочу жить всегда, вернуться к мерзкой реальности тяжело. И дело вовсе не в работе мечты и не в красивых юношах с длинными лыжами вокруг. Дело в космополитизме, безопасности, комфорте пространства (привет, урбанисты, простите, что смеялась над вами), искренности эмоций и красоте людей, их моральных устоях, принципах и правилах жизни. Это утопия. Но я хочу жить в ней всю жизнь.
Бывший начальник, с которым я начала эту #roadtosochi, рассказал,что в Ванкувере и Лондоне всем, кто работал на проекте больше полутора лет, нанимали психотерапевтов на post-Games. Знаете, мне бы тоже не помешал.
Сегодня сделала первый шаг своей психотерапии: отрезала волосы к чёртовой бабушке. Теперь выгляжу как нечто среднее между Брайаном Молко десятилетней давности и Максимом Траньковым этого сезона. Стало чуть лучше, но это лишь маленький шажок к приятию действительности.
воскресенье, 23 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Все аннушкины Олимпийские игры в одной (наконец-то выцыганенной у начальницы) фотографии: нельзя так откровенно залипать на олимпийских чемпионов, но они, чёрт возьми, удивительно красивые, а я девочка. Поэтому вот вам картина маслом: Магнус Моан, дама из ONS и Аннушка в центре композиции.
суббота, 22 февраля 2014
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
В ближайшие дни, кажется, все, что я смогу делать, это лить слюни на фотографии. Beware, будет много слюнявых фотопостов.
Доползла до фотографий Тадеуша Мещинского, о которого я стабильно раза три за вечер спотыкалась в микст-зоне каждый соревновательный день (под конец даже решила выучить, как будет "извините" по-польски). Тадеуш как всегда запечатлевает всю красоту и милоту, которая у нас происходит. Любуйтесь и наслаждайтесь.
Всё-таки наш трамплин фантастически красивый.
Аня слюнявая лужа, Аня растекается от красотищи
Доползла до фотографий Тадеуша Мещинского, о которого я стабильно раза три за вечер спотыкалась в микст-зоне каждый соревновательный день (под конец даже решила выучить, как будет "извините" по-польски). Тадеуш как всегда запечатлевает всю красоту и милоту, которая у нас происходит. Любуйтесь и наслаждайтесь.
Всё-таки наш трамплин фантастически красивый.
Аня слюнявая лужа, Аня растекается от красотищи
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Опять хочу признаться в любви Владимиру Рису. Призналась лично пару недель назад, но снова хочу это сделать, поскольку его олимпийские фотографии настолько прекрасные, что я не могу на них смотреть.
ещё олимпийской красоты
ещё олимпийской красоты
