А вот и силы мои закончились. Желания горы сворачивать хватило на пару недель, за которые я без сожаления выкинула из квартиры две трети лежащего в шкафу и в целом в комнате хлама, закинула в крутые места несколько резюме, оставшихся без ответа, разрешила пару-тройку логистических и финансовых задач на ближайшее будущее и... всё. Бобик сдох, маниакальная фаза моего несуществующего маниакально-депрессивного психоза отключилась, за всплеском активности всегда следует яма полнейшей апатии.

Ничего не хочу. Третий день не могу даже прийти с гневной простынёй про Зойцбург и тупого ребёнка (номер шестнадцать, вот они, зарубки на несуществующем дверном косяке Кристофа, мать его, Фройнда), потому что вместо ожидаемой злости не чувствую ничего, кроме апатичного желания сделать вид, что я этого не видела — а жаль, злость так трезвит, так заставляет вспоминать, что есть вещи, на которые тебе не плевать.

Впрочем, сейчас именно что на всё плевать: устала от холода, зимы, вечной темноты, осточертевшей работы, необходимости что-то писать, когда слова застревают где-то в районе гортани и даже не выкашливаются, сколько ни напрягай барахлящие легкие. Футбол? Да какой футбол, вы смеётесь? Прыжки? Ага, тридцать раз. Выходы в люди? Да господи, если меня даже вранац в чувство не приводит, куда там. Три экспресс-отпуска за месяц? А можно я лучше это самое, дома на диване полежу, даже несмотря на...?

Чуть-чуть — самую малость, так, чтобы почва совсем не уходила из-под ног — помогает смотреть тупое космо-пыщ-пыщ (ну и говно этот ваш Дискавери, но мыши плакали и дальше по тексту) да периодически выгребать всякую очаровательную околесицу из директа инстаграма. Впрочем, последнее всегда было лучшим способом почувствовать себя максимально живой, даже в таком моральном состоянии. Почаще надо бы об этом вспоминать. И, может, даже позволять себе хвататься за эту ниточку.