Мать твою, тебе 29. С ума сойти.

В прошлом году в традиционном поздравлении вникуда хотелось на что-то надеяться — так, последней искоркой. Двенадцать месяцев спустя я, по правде говоря, не понимаю, зачем мучить себя. Да, Зеефельд маячит на горизонте, но ты ж туда не попадёшь, и на этом будет конец. И довольно горький.

Одно хочется сказать: пусть мы ещё хотя бы раз, хотя бы краем глаза, на долю секунды увидим эти всполохи былого огня в глазах.

Ты вырос, повзрослел, победил в схватке с содержимым своей головы, но когда эта битва длиной почти в пять лет — да почему почти, все пять, если не больше — закончилась, оказалось, подпитываться тебе больше нечем. Ты жил на этом чувстве бурлящего котла внутри тебя, на озлобленности маленького кусающегося зверёныша, на неудовлетворённости, на поиске врагов вокруг. Как только наступил штиль, оказалось, что без бури тебе ещё тяжелее продолжать делать то, чем ты занимался всю жизнь. Огня Хупо хватило на пару месяцев, унылое жалкое существование в сборной тоже не помогло.

Интересно, сколько раз ты уже задавал себе вопрос «зачем это всё». Судя по последним интервью, немало. Но ведь не признаешься никогда.

Но из-под свежевыращенного панциря иногда, крайне редко, пробивается тот дикий, сумасбродный мальчишка — как это было в марте, в Планице, с повторением рекорда мира. Буквально на мгновение, на несколько секунд — только эти секунды и роднят тебя прежнего теперь с человеком, которым ты стал.

А пожелать остаётся лишь одно: не бояться принимать важных решений. Кажется, скоро твоя новая жизнь подкинет тебе задачек повышенной сложности.