Случайно зацепленный краем глаза календарь предательски сообщил, что седьмое февраля в этом году выпадает ровнёхонько на мои выходные. И тут эмоциональная стабильность Аннушки превратилась в эмоциональную нестабильность Аннушки, потому что лишь парой часов ранее я впервые месяца за два, за три — господи, за все четыре года таких перерывов не было — как ни в чём не бывало слушала знакомый голос в телефонной трубке с плеском морских волн и ветром с берега на заднем фоне, рассказывающий мне, как всегда, без умолку какую-то чепуху о своей работе.

Если я поеду туда одна и проведу этот вечер с этим человеком там, я об этом очень сильно пожалею, потому что собирать себя по кусочкам, как разбившуюся вазу, я буду долгие месяцы. Если я соберусь поехать туда, и снова выйдет как в мае, то ничего хорошего тоже не получится. Если я поеду туда с кем-то, то я не завидую этому героическому человеку, потому что я буду невыносимой, невыносимее, чем когда-либо.

И вроде бы самый безопасный вариант понятен: сиди дома, глупая ты девица, закупись ящиком грюнера, запрись одна и, как в прошлые годы, прореви полночи под церемонию открытия, возможно, написав пару лишних сообщений или наговорив того, чего не стоило, по телефону.

Да вот соблазн мазохистически пробить дно велик как никогда.