Господи, колено Шлиренцауэра — это лучшая вещь, которая случилась в этом виде спорта за последние годы.
«Огонь ещё горит», — говорит этот красивый-красивый лохматый мальчик — не мальчик, а уже мужчина, пора привыкнуть уже и перестать каждый раз удивляться, — и Аннушка громко ойкает на своём рабочем месте, вызывая вопросительные взгляды всех коллег. «Я долго думал о завершении карьеры и никак не мог решиться. И понял, что и не смогу: прыжки — всё ещё огромная часть моей жизни. И за это время я часто задумывался, как там дела на трамплине без меня».
Редбулловскую закалку, конечно, не пропьёшь, и всю прессуху Грегор упирался и уходил от прямого ответа о том, точно ли он вернётся и когда, твердя, что сначала должен полностью восстановиться, но в самом конце не выдержал и выдал то, что распирало его изнутри: да, он хочет, чертовски хочет вернуться, он мотивирован так, как не был всю свою жизнь, он смотрит на Пьёнгчанг с желанием, он заглядывает вперёд к Зеефельду-2019, и он будет решать в октябре, получается ли выйти уже к этому сезону. Торопиться он не хочет, но вероятность есть. Главное, залечить колено настолько, «чтобы оно выдержало мировой рекорд». А мотивация будет — наконец-то он получил челлендж, достойный его способностей.
И, знаете, это правда лучшая новость века. Потому что в два определённых момента этой пресс-конференции я поймала во взгляде ту самую искорку, ту самую чертовщинку, которую не видела уже несколько лет и думала, что уже не увижу никогда. Но нет. Вот она, родимая, та самая, из-за которой я и втрескалась в лохматого сутулого лошару по уши. И если он сейчас справится с восстановлением и действительно выйдет на трамплин — я не удивлюсь, если это будет борьба за чемпионство по всем фронтам. Потому что помимо правильной физподготовки он обрастёт таким панцырем в голове, вечно мешавшей ему прежде, что ему ничего уже страшно не будет.
Так что вперёд, королевич, вперёд и с песней: ты мне ещё олимпийское золото должен. Обещал ведь.