Прошёл ровно год с момента, как я сидела на собственном рабочем месте, закусывая губу до крови, чтобы не показывать своих эмоций, понимая, что не смогу объяснить коллегам, почему меня так размазало с простого объявления об окончании карьеры одного спортсмена — да боже мой, у меня никогда не поворачивался язык назвать его даже кем-то вроде "любимого спортсмена", потому что это было бы враньём; мои чувства к Томасу всегда были слишком сложны и неоднозначны, никогда не являясь чистой симпатией и единогласным одобрением всех его действий. Много воды утекло с тех пор, и даже кажется, что я смогла с этим сжиться. Правда, в моей жизни не было момента, когда я переживала за человека, с которым взаимодействовала буквально две недели своей жизни, настолько сильно — настолько, что, кажется, ни за кого и никогда так не переживала. И это не преувеличение, это правда так. Томас Моргенштерн, чёрт тебя дери, я не понимаю, почему ты случаешься с людьми так сильно и так непоправимо.

Порой я задумывалась за прошедший год, а что было бы со сборной Австрии, если бы всё не закончилось так бесславно. И в какой-то момент мне пришла в голову совершенно крамольная мысль: не случись весь этот ад с Томасом, не было бы и этой новой, омоложенной и совершенно очаровательной сборной Австрии. Ведь если подумать, что все эти перемены и были запущены этим необратимым процессом трансформации, начавшимся с пресс-конференции в Зальцбурге. Не ушёл бы Алекс, и как бы я его ни любила бы, кажется, уже даже такие безнадёжные люди, как я, поняли, что его уход был необходимой отправной точкой для того, чтобы вся команда поменялась изнутри, закончилась эта вечная грызня и возникли бы Адлеры 2.0. Грегор собрался с силами и стал вживаться в роль старшего по детскому саду, потому что лидера больше нет, и кому-то просто пришлось взять на себя эту ношу. Дети раскрылись и вылезли на первый план, потому что в команде больше не стало основной звезды, и им позволили вырасти в настоящих результативных лидеров. Б-команда активизировалась и прекратилась из проклятия на всю жизнь в истинный резерв, потому что в основной команде появились места.

То есть вот эта вот пресс-конференция запустила процесс обновления, омолаживания, грядущих больших перемен, которых не случилось бы, будь Томас в строю и закончи он карьеру после условного Пьёнгчанга в тридцать с копейками, как положено хорошему прыгуну. Значит, ради этого стоило рыдать как дура на лестнице твоего офисного здания, Аннушка, бормоча что-то бессвязное про то, как ты не была готова услышать все эти слова, единственному человеку, способному разделить это чувство, в телефонную трубку.

Это не делает всю историю Томаса менее болезненной и хоть немного оправданной — но подобные мысли по крайней мере примиряют с идеей, что всё, что ни делается, всё к лучшему. Всё произошло ровно так, как должно было.