
четверг, 01 марта 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Мои чувства к тренерскому штабу Зойцбурга вообще ни в какие ворота не лезут в последнее время, поэтому я просто принесу лучшую в мире гифку с Розе.


среда, 28 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Ох, странной, странной будет поездка в Питер, катастрофически странной. Маленькое напоминание самой себе, что голову иногда лучше всё же включать, несмотря на мой извечный принцип, что с выключенной свободнее.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Смотрю Mute Данкана Джонса, который ждала лет десять, очень странные ощущения — учитывая, что фильм плох донельзя.
Потому что нельзя мне щас смотреть фильмы про Берлин, пусть и футуристичный. Этот город за буквально сутки въелся мне в подкорку, ничем не вывести. А когда последние две недели я веду переговоры о работе там, на которую я знаю, что не соглашусь, ибо денег меньше, чем мне хотелось бы, а также работодатели бестолковые хипстеры и не лечатся (типичный Берлин), то это совсем можно ставить как trigger warning. Я слишком продумала свою жизнь там (пока не познакомилась с гипотетическими начальниками и поняла, что это шляпа), чтобы не реагировать на это.
А тут киношку о берлинском бардаке подвезли. Очень сдерживаюсь, чтобы не поплакать о том, что могло бы случиться, будь у меня чуть меньше самоуважения и самооценки.
Потому что нельзя мне щас смотреть фильмы про Берлин, пусть и футуристичный. Этот город за буквально сутки въелся мне в подкорку, ничем не вывести. А когда последние две недели я веду переговоры о работе там, на которую я знаю, что не соглашусь, ибо денег меньше, чем мне хотелось бы, а также работодатели бестолковые хипстеры и не лечатся (типичный Берлин), то это совсем можно ставить как trigger warning. Я слишком продумала свою жизнь там (пока не познакомилась с гипотетическими начальниками и поняла, что это шляпа), чтобы не реагировать на это.
А тут киношку о берлинском бардаке подвезли. Очень сдерживаюсь, чтобы не поплакать о том, что могло бы случиться, будь у меня чуть меньше самоуважения и самооценки.
воскресенье, 25 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Очень плохой матч сегодня — но матчи с «Шальке» всегда адские. Но плевать, плевать на спад формы и все такое, всё решаемо.
Главное, что у Штефа до заветных 400 остался один матч. После вчерашнего интервью очень сложно воспринимать это все всерьёз, но двадцать минут на поле, боже. Я очень не хочу говорить о том, как они выглядели, сорян, потому что я ещё помню Штефа другого, и воспоминания очень свежи.
Остался один матч до нужной цифры.
Главное, что у Штефа до заветных 400 остался один матч. После вчерашнего интервью очень сложно воспринимать это все всерьёз, но двадцать минут на поле, боже. Я очень не хочу говорить о том, как они выглядели, сорян, потому что я ещё помню Штефа другого, и воспоминания очень свежи.
Остался один матч до нужной цифры.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Прочитала большое интервью со Штефом Кисслингом в 11 Freunde, лежу @ лежу, смотрю в потолок, очень хочу поплакать.
Господи, как можно быть такой персонифицированной любовью — просто ко вселенной, к футболу, к городу, к клубу, ко всем окружающим. До иррациональности, до нелогичности быть этой любовью и не желать с ней расправляться и расставаться, даже когда у тебя в планах на грядущее лето стоит искусственный бедренный сустав, а ты бутсы на правой ноге завязывать еле можешь — в этом весь Штеф. Лучший. Просто лучший, и другого такого никогда не будет.
Можно мне сюда уже апрель, чтобы снова обнять его, как всегда, и в этот раз не отпускать так долго, как будет возможным?

Господи, как можно быть такой персонифицированной любовью — просто ко вселенной, к футболу, к городу, к клубу, ко всем окружающим. До иррациональности, до нелогичности быть этой любовью и не желать с ней расправляться и расставаться, даже когда у тебя в планах на грядущее лето стоит искусственный бедренный сустав, а ты бутсы на правой ноге завязывать еле можешь — в этом весь Штеф. Лучший. Просто лучший, и другого такого никогда не будет.
Можно мне сюда уже апрель, чтобы снова обнять его, как всегда, и в этот раз не отпускать так долго, как будет возможным?

пятница, 23 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
КК44 в Питере. Как только я сказала в офисе вслух, что «Зениту» выпал «Лейпциг», мне сразу же наперебой завопили, что меня отмажут от работы в тот четверг, надо ехать и всё такое. Днище-то какое, донышно, дно-о-о-о. Поеду, куда я денусь.
А Зойцбург словил Дортмунд. Заранее плачу слезами, растекаюсь слюнявой лужей от воплей всех ребят из Шпильферлагерунга про «мамочки родные, Дортмунд против Рене Марича, у нас столько филинов, столько филинов». Готовлюсь очень сильно пить во время первого матча — всё же я, наверное, не настолько упоротая, чтобы рвануть на «Вестфален» одним днём при отсутствии визы и охренительных ценах на утренний самолёт из Дюссельдорфа. Но господи, мальчики мои, мальчики мои!
Смогут (а при Штёгере всё реально) — блестяще. Не смогут — не так уж позорно будет. А весело и страшно будет наверняка. И очень, очень красиво.
А Зойцбург словил Дортмунд. Заранее плачу слезами, растекаюсь слюнявой лужей от воплей всех ребят из Шпильферлагерунга про «мамочки родные, Дортмунд против Рене Марича, у нас столько филинов, столько филинов». Готовлюсь очень сильно пить во время первого матча — всё же я, наверное, не настолько упоротая, чтобы рвануть на «Вестфален» одним днём при отсутствии визы и охренительных ценах на утренний самолёт из Дюссельдорфа. Но господи, мальчики мои, мальчики мои!
Смогут (а при Штёгере всё реально) — блестяще. Не смогут — не так уж позорно будет. А весело и страшно будет наверняка. И очень, очень красиво.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Спартачок выиграл на «Сан Мамесе», но выгребать из дерьма так себе развлечение, поэтому не хватило — но и не стыдно. Достойно, мощно, абсолютно безыдейно, но хотя бы с характером.
А про «Зальцбург» я могу только глазами-сердечками. Переживала я примерно так же, как Розе, которого первый тайм колотило дай боже, и только котик Марич всеми силами и средствами пытался привести его в чувство. Но всё, выдохнули. Кореюшка Хванг был волшебным сегодня, Шлагер — золотой ребёнок, а Стиви Лайнер всё ещё фланкенготт. Мечта всё ещё живёт, сказка дрим-тим продолжается — и знали бы вы, как я ими горжусь. Это красиво, эффективно, очень стильно (ох, эти диагональки и стеночки с молниеносной скоростью!). РБЗ снова, спустя четыре года, одна из самых ярких команд Европы — руками ворчливого импульсивного волшебника из ГДР и его ванильной булочки-ассистента.
Спасибо, мальчики, вы так облегчаете мне нелёгкие нынче будни.

А про «Зальцбург» я могу только глазами-сердечками. Переживала я примерно так же, как Розе, которого первый тайм колотило дай боже, и только котик Марич всеми силами и средствами пытался привести его в чувство. Но всё, выдохнули. Кореюшка Хванг был волшебным сегодня, Шлагер — золотой ребёнок, а Стиви Лайнер всё ещё фланкенготт. Мечта всё ещё живёт, сказка дрим-тим продолжается — и знали бы вы, как я ими горжусь. Это красиво, эффективно, очень стильно (ох, эти диагональки и стеночки с молниеносной скоростью!). РБЗ снова, спустя четыре года, одна из самых ярких команд Европы — руками ворчливого импульсивного волшебника из ГДР и его ванильной булочки-ассистента.
Спасибо, мальчики, вы так облегчаете мне нелёгкие нынче будни.

среда, 21 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
В прошлый четверг совершенно катастрофически сходила на Спартачок, спасибо, я не голодный, семь лет не играли в плей-оффах, не нужно было и начинать.
Поэтому до конца сезона планирую следить на международной арене только за одним клубом, который, как я уже в сотый раз за сезон говорю, вызывает у меня какие-то совершенно запредельные по теплоте своей эмоции — я про Зойцбург, конечно же. Вообще смотрите, люди, австролигу, у нас полное слабоумие и отвага, а на мой телеграмчик про неё внезапно подписались уже раза в три больше людей, чем я планировала.
Сегодня обосрались телята — но кому я вру, я в них с начала сезона не верила в этот раз, а сегодня топорные Штрубер с Бахталером упоролись с составом, и ой всё, ноу Алекс Шмидт, ноу пати, это ещё финал прошлого года показал. Не дрим-тим они ни разу, не дрим-тим.
Дрим-тим, впрочем, тоже отжигает, в Сан-Себастьяне вытащили до 2:2 в последнюю секунду (Стиви Лайнер фланкенготт), а на выходных лучший в мире волчонок отчебучил и самовольно взялся бить первый в жизни пенальти — что характерно, отлично забил, но Розе чуть кондратий не хватил в процессе, за что ребёнок отхватил после матча знатного леща. Завтра будет адски сложно, ибо где Зойцбург и где фактор домашнего стадиона, но два гола на выезде это очень неплохой старт.
А вообще я всё это пишу только для того, чтобы сказать,что в моей голове слишком много Зойцбурга в последнее время что Розе охренительный, и внести фоточку.

Поэтому до конца сезона планирую следить на международной арене только за одним клубом, который, как я уже в сотый раз за сезон говорю, вызывает у меня какие-то совершенно запредельные по теплоте своей эмоции — я про Зойцбург, конечно же. Вообще смотрите, люди, австролигу, у нас полное слабоумие и отвага, а на мой телеграмчик про неё внезапно подписались уже раза в три больше людей, чем я планировала.
Сегодня обосрались телята — но кому я вру, я в них с начала сезона не верила в этот раз, а сегодня топорные Штрубер с Бахталером упоролись с составом, и ой всё, ноу Алекс Шмидт, ноу пати, это ещё финал прошлого года показал. Не дрим-тим они ни разу, не дрим-тим.
Дрим-тим, впрочем, тоже отжигает, в Сан-Себастьяне вытащили до 2:2 в последнюю секунду (Стиви Лайнер фланкенготт), а на выходных лучший в мире волчонок отчебучил и самовольно взялся бить первый в жизни пенальти — что характерно, отлично забил, но Розе чуть кондратий не хватил в процессе, за что ребёнок отхватил после матча знатного леща. Завтра будет адски сложно, ибо где Зойцбург и где фактор домашнего стадиона, но два гола на выезде это очень неплохой старт.
А вообще я всё это пишу только для того, чтобы сказать,

мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
За два дня выходных выспаться не получилось, да и в общем отдохнуть тоже. Слова на всех языках стоят поперёк горла, но завтра ещё одно собеседование, которое не факт, что имеет смысл, но зачтётся в итоге, когда придёт пора принимать настоящие решения о местах, городах, странах, деньгах и общем ПРАВИЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ моей жизни. Кажется, 2018 совершенно точно решил стать для меня новой точкой отсчёта, и если круто менять свою жизнь раз в четырёхлетний цикл будет моим графиком в дальнейшем, то я согласна, заносите сразу все варианты, чтоб три раза не вставать.
Хочу только одного: лечь на пол с бутылкой вкусного винища и несколько часов просмотреть в потолок, ни о чём не думая. Может быть, к воскресенью получится.
Внесу песню, которой уже лет пять спасаюсь каждый февраль.
I'm not their hero
But that doesn't mean that I wasn't brave
I never walked the party line
Doesn't mean that I was never afraid
I'm not your hero
But that doesn't mean we're not one and the same
I do my best to walk the finest line
Till I've had all that I can take
Хочу только одного: лечь на пол с бутылкой вкусного винища и несколько часов просмотреть в потолок, ни о чём не думая. Может быть, к воскресенью получится.
Внесу песню, которой уже лет пять спасаюсь каждый февраль.
I'm not their hero
But that doesn't mean that I wasn't brave
I never walked the party line
Doesn't mean that I was never afraid
I'm not your hero
But that doesn't mean we're not one and the same
I do my best to walk the finest line
Till I've had all that I can take
воскресенье, 18 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Я просто оставлю это здесь. Потому что меня размазывает из-за самых разных вещей на этих играх, от ссаного спорта до накрывшего с головой фристайла. Но вот это самое, самое важное.


мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Устала настолько, что делаю на автомате вещи, которые мне доставляют обычно эмоции. На автомате покупаю билеты в классные места. На автомате слушаю отличную музыку. На автомате заставляю себя есть всякие вкусняшки (которые не лезут в меня от переутомления и отсутствия сил). На автомате общаюсь с людьми. На автомате объясняю потерянному брату Юрчи, почему он потерянный брат Юрчи. На автомате куда-то хожу, кого-то жду, прошу меня с кем-то познакомить. Даже про любовь мою Марка Янко в телеграмм пишу на автомате.
Нельзя так. Вообще нельзя.
А повесить все равно хочу котика Бурани, потому что его Eisberg настолько про меня, что давно я такого непотребства не видела.
Нельзя так. Вообще нельзя.
А повесить все равно хочу котика Бурани, потому что его Eisberg настолько про меня, что давно я такого непотребства не видела.
суббота, 17 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
В последние дни балансирую между ощущением того, что я вообще не контролирую происходящее со мной и не до конца понимаю, что творится в моей жизни, наблюдая за поездом с неработающими тормозами со стороны недалеко от обрыва, и наоборот, чувством полного понимания того, что я хочу, к чему стремлюсь, что в моей жизни лишнее и что стоит выкинуть из неё, а чему в ней самое место и чего не хватает.
Пережить бы этот водоворотный февраль, не наделав слишком много глупостей. А то очень хочется, руки очень чешутся. Причём по нескольким направлениям сразу.
Спасаюсь покупкой билетов на апрель: Стамбул, пожалуй, последний европейский город, куда я реально хочу и чувствую, что он будет максимально моим из всех возможных вариантов, затем Франкфурт, к которому ощущения примерно подобного спектра, но в чуть уменьшенном масштабе, и долбаный полуфинал с «Баварией», думать о котором хочется в последнюю очередь.
Пережить бы этот водоворотный февраль, не наделав слишком много глупостей. А то очень хочется, руки очень чешутся. Причём по нескольким направлениям сразу.
Спасаюсь покупкой билетов на апрель: Стамбул, пожалуй, последний европейский город, куда я реально хочу и чувствую, что он будет максимально моим из всех возможных вариантов, затем Франкфурт, к которому ощущения примерно подобного спектра, но в чуть уменьшенном масштабе, и долбаный полуфинал с «Баварией», думать о котором хочется в последнюю очередь.
четверг, 15 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Провела отличнейший ДСВ: посмотрела самый романтичный вид спорта ОИ (парные санки, конечно, Тобиасы это ОТП среди ОТП), пособеседовалась с левыми берлинскими хипстерами про гипотетическую новую работу, понаписала всякой чуши человеку, которому лучше бы не надо и вообще он не моего круга, но отказать себе в соблазне понаписать хуеты я не могу, выпила в любимом баре под баскет, все котики, всех люблю.
вторник, 13 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
понедельник, 12 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
А про таблетзавод и жеребёвку «Баварии» дома я лишь повторю мысль, которую уже писала в твиттер: если мы действительно хотим сделать то, о чём нельзя даже вслух говорить, то «Баварию» всё равно придётся проходить. Сейчас или в мае — давайте смотреть правде в глаза, в этой лиге чудеса случаются редко, и безбаварский финал штука очень диковинная, а последние годы явно израсходовали это волшебство.
Но лучше сейчас и дома, под «Байеркройцем», чем потом на нейтральном поле, где страшнее и больнее. Да и знаете, Бог любит троицу, а в этом году этот аргумент явно имеет значение
Получится — уже сам факт этого станет историей на десятилетия. Не получится — что ж, я уверена, что это хотя бы будет достойно и не стыдно, потому что я знаю, как они могут (а главное, они сами поняли и вспомнили, как они могут).
Я еду. Я не могу не, о чём вообще речь.
Но лучше сейчас и дома, под «Байеркройцем», чем потом на нейтральном поле, где страшнее и больнее. Да и знаете, Бог любит троицу, а в этом году этот аргумент явно имеет значение

Получится — уже сам факт этого станет историей на десятилетия. Не получится — что ж, я уверена, что это хотя бы будет достойно и не стыдно, потому что я знаю, как они могут (а главное, они сами поняли и вспомнили, как они могут).
Я еду. Я не могу не, о чём вообще речь.
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Австрияки в Пхёнчхане медальный план выполняют с размахом. NH эти дятлы продолбали настолько мощно, что австропресса изливает потоки дерьма и вопли про худшее олимпийское соревнование за 46 (!) лет, лучший Крафти на позорном 13 месте. Господь, жги, больше уже ничего не спасти. Надеюсь, из Кореи сладкая парочка Куттина и Веттори уедет уже не в свои кабинеты в инсбрукском Прадле подле «Тиволи Ной» — а если и так, то лишь до марта.
Дани сегодня присоединилась к мальчикам — и вот за это обидно вдвойне, потому что железная женщина Дани заслуживает всех наград этого мира хотя бы за бесконечные камбэки после адских травм и колоссальное чувство юмора. Сейчас, понятное дело, медаль была бы чудом — прошло месяца два с очередной операции. Но то, насколько близко она от неё остановилась, просто обидно.
А Марен просто королева. Всегда знала. Ещё году в 2013-14 знала, что стоит ей чуть-чуть подрасти, и всё получится. А теперь эта прекрасная девушка с ледяным сердцем стоит, руки в боки, на олимпийском подиуме, на самой верхней ступени. Прекрасно. Прекрасно-прекрасно-прекрасно.
И господи, господи, господи, как я рада за Роберта Йоханссона. Чем больше я прислушиваюсь к себе, тем больше, тем оглушительнее понимаю, что зияющую от тех австрийцев пустоту во мне можно заполнить разве что этим величественным норвежским усачом.

***
На полях хочу сказать, что ужасно рада за австроплюшечку Давида Гляйршера в ссаном спорте: господи, даже Маркус Прок чемпионом олимпийским не был, а самый бесперспективный юниор нации взял и сделал это. Понятно, что тут скорее Феликс проиграл, чем Давид выиграл, но это тоже дорогого стоит.
Хоть где-то австрийцы не долбоёбы, а.
Дани сегодня присоединилась к мальчикам — и вот за это обидно вдвойне, потому что железная женщина Дани заслуживает всех наград этого мира хотя бы за бесконечные камбэки после адских травм и колоссальное чувство юмора. Сейчас, понятное дело, медаль была бы чудом — прошло месяца два с очередной операции. Но то, насколько близко она от неё остановилась, просто обидно.
А Марен просто королева. Всегда знала. Ещё году в 2013-14 знала, что стоит ей чуть-чуть подрасти, и всё получится. А теперь эта прекрасная девушка с ледяным сердцем стоит, руки в боки, на олимпийском подиуме, на самой верхней ступени. Прекрасно. Прекрасно-прекрасно-прекрасно.
И господи, господи, господи, как я рада за Роберта Йоханссона. Чем больше я прислушиваюсь к себе, тем больше, тем оглушительнее понимаю, что зияющую от тех австрийцев пустоту во мне можно заполнить разве что этим величественным норвежским усачом.

***
На полях хочу сказать, что ужасно рада за австроплюшечку Давида Гляйршера в ссаном спорте: господи, даже Маркус Прок чемпионом олимпийским не был, а самый бесперспективный юниор нации взял и сделал это. Понятно, что тут скорее Феликс проиграл, чем Давид выиграл, но это тоже дорогого стоит.
Хоть где-то австрийцы не долбоёбы, а.
суббота, 10 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Минута констатации того, что мне звезда краш на тренера, особенно такого клёвого, это круто. А юный Хайко и подавно.


пятница, 09 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
У вселенной отличное, просто замечательное чувство юмора. Стоило мне выбить себе на отпуск неделю с полуфиналом этих дуриков, чтобы метнуться сначала с мамой в Венецию/Стамбул, а потом в ту точку Германии, которую нужно будет, как на работе случился пиздец: спустя пять лет из декрета выходит дама, на ставке которой я работаю. Все уже и забыть о ней успели, но здравствуйте, я ваша тётя.
Вариантов остаться вдвоём в передаче у нас нет, потому что я и так настолько оптимизировала все процессы, что дай бог вырабатываю часов тридцать в неделю. Начальство очень хочет меня оставить в спортивной системе канала, особенно учитывая вариант того, что меня аккредитуют на ЧМ, но чем конкретно я буду заниматься в ближайшие пять месяцев, пока не понимает никто, потому что все в состоянии «эээ что тут происходит вообще».
Спасибо, космос, за напоминание, что стабильность мой злейший враг, а долгосрочные планы строить нельзя.
Зато будет проще уволиться в никуда 15 июля.
Вариантов остаться вдвоём в передаче у нас нет, потому что я и так настолько оптимизировала все процессы, что дай бог вырабатываю часов тридцать в неделю. Начальство очень хочет меня оставить в спортивной системе канала, особенно учитывая вариант того, что меня аккредитуют на ЧМ, но чем конкретно я буду заниматься в ближайшие пять месяцев, пока не понимает никто, потому что все в состоянии «эээ что тут происходит вообще».
Спасибо, космос, за напоминание, что стабильность мой злейший враг, а долгосрочные планы строить нельзя.
Зато будет проще уволиться в никуда 15 июля.
четверг, 08 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
На досмотре в кёльнском аэропорту служащий, завидев мою майку с Кисслингом, спрашивает у меня между делом, как закончился вчерашний матч. Я отвечаю, на что он улыбается куда-то в усы и бормочет в сторону: «Замечательно».
***
За традиционным предматчевым пивом в «Штадионэке» мы наперебой переводим куски из нового выпуска самиздатной листовки наших ультрас — об их мечтах о Берлине и о том, что нет никаких отговорок, мы обязаны сделать это ради Штефа. Мы, конечно, привычно отмахиваемся, что до Берлина ещё два матча, давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. Но примерно где-то в тот момент на меня — прямо как с «Гладбахом» — волной накатывает предчувствие. Что бы ни случилось, стучит у меня где-то на задворках сознания, что бы ни случилось, мальчики справятся. И это ощущение, щитом обволакивающее снаружи, как это дурацкое свечение вокруг героев компьютерных игр, у меня получается пронести на себе и в себе все следующие три часа — самые безумные в моей довольно длинной футбольной жизни.
Мы бесконечно обнимаемся со знакомыми, подбираем тёпленького уже в честь собственного дня рождения Бена — и в какой-то момент узнаем, что в заявку неожиданно попал и Штеф. Хайко знает, что делает, куда лучше, чем пытается показать.
Когда счёт становится 0:2 к седьмой минуте — левейший пенальти и паника после него, — весь Норд заходится в вопле на разные лады. «Это не может быть правдой», звучит то с одной, то с другой стороны от меня. Мальчики теряют мяч раз за разом, фланги не работают как в защите, так и в атаке, ребят в красных майках безжалостно лупят по ногам при каждой возможности, а Хайко будто застыл на бровке.
К середине первого тайма соседи по Норду, вычленив в общем крике мои отборные тирады в лучших традициях языковой школы имени Владлена Юрченко и Кая Хавертца, начинают вторить мне и на разные лады орать с адским акцентом «suka bliad pidorasi» — последнее явно не было услышано у меня, и мальчики поворачиваются, чтобы осведомиться, правильно ли они помнят основы основ русского. Это хоть как-то разряжает обстановку.
Лено, уже не котёнок, а взрослый изящный котяра, то и дело поворачивается к нам, к Норду — то чтобы завести нас и снова заставить поднять громкость, то чтобы сделать выхухоль от недовольства происходящим, то задирает сжатый кулак после какой-то особенно близкой атаки. Впервые помню такой безмолвный диалог с Нордом от всегда сдержанного Ленки.
А потом наступает перерыв, и Хайко делает то, что он умеет лучше всего. Я не знаю, что он с ними творит раз за разом за эти пятнадцать минут. Избивает ли он их там полотенцами, расцеловывает каждого в лоб, таскает ли за уши, орёт на них или говорит с ними своим предельно тихим хриплым голосом, читает им псалмы, молится ли. Я не знаю и не уверена, что хочу знать. Потому что никто не должен знать секреты фокусника. А Хайко проделывает этот трюк от матча к матчу: большинство его амбициозных идей для стартов не работают, поэтому за четверть часа перерыва ему приходится и пересобрать с нуля весь тактический план игры, и донести его хитровыдуманные микро-задумки до мальчиков, и что-то сделать с ними такое, что они выходят на второй тайм в миллион раз сильнее первого.
Я не знаю, что ты с ними делаешь, прекрасный странный дяденька с грустными глазами, но только об одном прошу: не переставай.
И мальчики выходят на второй тайм, с освежёнными персональными задачами и без замен — о да, все же понимают, что будет овертайм. И то, как они выходят, заставляет меня уже при 1:2 понять, что мы это сделаем.
И мы это делаем. Отвратительно проводящий который матч кряду Юлечка (жопа моя любимая, всё, за тобой больше не придёт посреди ночи Ули Хённес и не утащит за бочок, можешь спать спокойно и начинать снова играть так волшебно, как ты умеешь) забивает дубль по закону бывшего. Норд взрывается с новой силой и не сбавляет оборотов уже до самого финального свистка — примерно поэтому я больше не могу ни ходить, ни сидеть, ни лежать нормально.
А потом Хайко выпускает Карима. Как он потом расскажет, перед тем, как выпустить его, он говорит ему, что знает, что несмотря на все его невзгоды, именно он забьёт решающий гол. Точно. Без вариантов. И Кимо, бедный Кимо, который в этом году головы не поднимает от уныния, одиночества, бесконечной лавки и тычков за каждое короткое появление на поле, выходит и забивает его. А потом ассистирует Каю — всё, всё закончилось, дело сделано. Можно выдохнуть и упасть в объятия кому-нибудь, кто окажется рядом — без разницы кому, потому что все мы братья. Все мы одна команда и одна семья.

Хайко заходится в вопле радости и повисает на Йонасе и всех своих ассистентах одновременно. Мальчики устало утыкаются друг другу в плечи, а потом из последних сил выстраиваются в нестройный ряд, чтобы подойти к нам, пока мы все хором распеваем главную кричалку этого года — о том, как мы все ими гордимся. Нашими мальчиками.
Ларс, собранный и суровый, как и положено истинному капитану, идёт к нам рядом со Штефом, потому что с кем ещё, кроме Штефа. И вдруг на секунду, буквально на мгновение теряет всю эту почти что напускную для себя серьёзность и с радостной гримасой вскидывает кулак: мы это сделали, блядь, мы это сделали. И сразу же снова приходит в себя и возвращается к должному для себя состоянию. Господи, меня и по телевизору ломают моменты этого пробивающегося в особенные моменты мальчишества в нём, а в пятнадцати метрах от себя и подавно. Штеф кидает на него понимающий взгляд.

Отходя уже от нашей трибуны, Штеф задерживается на пару секунд, подходит к Каю, который весь сезон воюет с тем, что в его голове всё выглядит куда умнее и сложнее, чем он способен претворить в жизнь и донести до товарищей, и делает то, что выражает всё массовое отношение к наглейшему ребёнку с красивыми бровями: обнимает его, расцеловывает в обе щеки, а затем раздаёт смачные подзатыльники со всех сторон, потому что не надо думать, что ты Йоханн Кройфф, ребёнок, тебе восемнадцать, и ты даже позицию свою не знаешь, но всё равно ты неогранённый алмаз, самый чистый и блестящий из тех, что есть в нашей сокровищнице.
Когда я выхожу со стадиона, меня колотит так, как ещё никогда после футбола: у меня трясутся руки, дрожит голос, в голове полная каша. Пиво в «Швадбуде» чуть приводит меня в порядок.
Проходя от уборной обратно к барной стойке мимо копии двух наших единственных трофеев, я ловлю себя на глупой улыбке и почти что бью сама себя по щекам: нельзя, нельзя, нельзя, всё постепенно. Но так близко. Так запредельно близко.
***
Вместо постскриптума: заведённая за 2017-ый год традиция раз в пару-тройку месяцев обниматься со Штефом по утрам на тренировках — пожалуй, лучшая традиция, которая у меня когда-либо была. Очень не хочу думать, что есть вероятность, что сегодня я сделала это в последний раз.
***
За традиционным предматчевым пивом в «Штадионэке» мы наперебой переводим куски из нового выпуска самиздатной листовки наших ультрас — об их мечтах о Берлине и о том, что нет никаких отговорок, мы обязаны сделать это ради Штефа. Мы, конечно, привычно отмахиваемся, что до Берлина ещё два матча, давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. Но примерно где-то в тот момент на меня — прямо как с «Гладбахом» — волной накатывает предчувствие. Что бы ни случилось, стучит у меня где-то на задворках сознания, что бы ни случилось, мальчики справятся. И это ощущение, щитом обволакивающее снаружи, как это дурацкое свечение вокруг героев компьютерных игр, у меня получается пронести на себе и в себе все следующие три часа — самые безумные в моей довольно длинной футбольной жизни.
Мы бесконечно обнимаемся со знакомыми, подбираем тёпленького уже в честь собственного дня рождения Бена — и в какой-то момент узнаем, что в заявку неожиданно попал и Штеф. Хайко знает, что делает, куда лучше, чем пытается показать.
Когда счёт становится 0:2 к седьмой минуте — левейший пенальти и паника после него, — весь Норд заходится в вопле на разные лады. «Это не может быть правдой», звучит то с одной, то с другой стороны от меня. Мальчики теряют мяч раз за разом, фланги не работают как в защите, так и в атаке, ребят в красных майках безжалостно лупят по ногам при каждой возможности, а Хайко будто застыл на бровке.
К середине первого тайма соседи по Норду, вычленив в общем крике мои отборные тирады в лучших традициях языковой школы имени Владлена Юрченко и Кая Хавертца, начинают вторить мне и на разные лады орать с адским акцентом «suka bliad pidorasi» — последнее явно не было услышано у меня, и мальчики поворачиваются, чтобы осведомиться, правильно ли они помнят основы основ русского. Это хоть как-то разряжает обстановку.
Лено, уже не котёнок, а взрослый изящный котяра, то и дело поворачивается к нам, к Норду — то чтобы завести нас и снова заставить поднять громкость, то чтобы сделать выхухоль от недовольства происходящим, то задирает сжатый кулак после какой-то особенно близкой атаки. Впервые помню такой безмолвный диалог с Нордом от всегда сдержанного Ленки.
А потом наступает перерыв, и Хайко делает то, что он умеет лучше всего. Я не знаю, что он с ними творит раз за разом за эти пятнадцать минут. Избивает ли он их там полотенцами, расцеловывает каждого в лоб, таскает ли за уши, орёт на них или говорит с ними своим предельно тихим хриплым голосом, читает им псалмы, молится ли. Я не знаю и не уверена, что хочу знать. Потому что никто не должен знать секреты фокусника. А Хайко проделывает этот трюк от матча к матчу: большинство его амбициозных идей для стартов не работают, поэтому за четверть часа перерыва ему приходится и пересобрать с нуля весь тактический план игры, и донести его хитровыдуманные микро-задумки до мальчиков, и что-то сделать с ними такое, что они выходят на второй тайм в миллион раз сильнее первого.
Я не знаю, что ты с ними делаешь, прекрасный странный дяденька с грустными глазами, но только об одном прошу: не переставай.
И мальчики выходят на второй тайм, с освежёнными персональными задачами и без замен — о да, все же понимают, что будет овертайм. И то, как они выходят, заставляет меня уже при 1:2 понять, что мы это сделаем.
И мы это делаем. Отвратительно проводящий который матч кряду Юлечка (жопа моя любимая, всё, за тобой больше не придёт посреди ночи Ули Хённес и не утащит за бочок, можешь спать спокойно и начинать снова играть так волшебно, как ты умеешь) забивает дубль по закону бывшего. Норд взрывается с новой силой и не сбавляет оборотов уже до самого финального свистка — примерно поэтому я больше не могу ни ходить, ни сидеть, ни лежать нормально.
А потом Хайко выпускает Карима. Как он потом расскажет, перед тем, как выпустить его, он говорит ему, что знает, что несмотря на все его невзгоды, именно он забьёт решающий гол. Точно. Без вариантов. И Кимо, бедный Кимо, который в этом году головы не поднимает от уныния, одиночества, бесконечной лавки и тычков за каждое короткое появление на поле, выходит и забивает его. А потом ассистирует Каю — всё, всё закончилось, дело сделано. Можно выдохнуть и упасть в объятия кому-нибудь, кто окажется рядом — без разницы кому, потому что все мы братья. Все мы одна команда и одна семья.

Хайко заходится в вопле радости и повисает на Йонасе и всех своих ассистентах одновременно. Мальчики устало утыкаются друг другу в плечи, а потом из последних сил выстраиваются в нестройный ряд, чтобы подойти к нам, пока мы все хором распеваем главную кричалку этого года — о том, как мы все ими гордимся. Нашими мальчиками.
Ларс, собранный и суровый, как и положено истинному капитану, идёт к нам рядом со Штефом, потому что с кем ещё, кроме Штефа. И вдруг на секунду, буквально на мгновение теряет всю эту почти что напускную для себя серьёзность и с радостной гримасой вскидывает кулак: мы это сделали, блядь, мы это сделали. И сразу же снова приходит в себя и возвращается к должному для себя состоянию. Господи, меня и по телевизору ломают моменты этого пробивающегося в особенные моменты мальчишества в нём, а в пятнадцати метрах от себя и подавно. Штеф кидает на него понимающий взгляд.

Отходя уже от нашей трибуны, Штеф задерживается на пару секунд, подходит к Каю, который весь сезон воюет с тем, что в его голове всё выглядит куда умнее и сложнее, чем он способен претворить в жизнь и донести до товарищей, и делает то, что выражает всё массовое отношение к наглейшему ребёнку с красивыми бровями: обнимает его, расцеловывает в обе щеки, а затем раздаёт смачные подзатыльники со всех сторон, потому что не надо думать, что ты Йоханн Кройфф, ребёнок, тебе восемнадцать, и ты даже позицию свою не знаешь, но всё равно ты неогранённый алмаз, самый чистый и блестящий из тех, что есть в нашей сокровищнице.
Когда я выхожу со стадиона, меня колотит так, как ещё никогда после футбола: у меня трясутся руки, дрожит голос, в голове полная каша. Пиво в «Швадбуде» чуть приводит меня в порядок.
Проходя от уборной обратно к барной стойке мимо копии двух наших единственных трофеев, я ловлю себя на глупой улыбке и почти что бью сама себя по щекам: нельзя, нельзя, нельзя, всё постепенно. Но так близко. Так запредельно близко.
***
Вместо постскриптума: заведённая за 2017-ый год традиция раз в пару-тройку месяцев обниматься со Штефом по утрам на тренировках — пожалуй, лучшая традиция, которая у меня когда-либо была. Очень не хочу думать, что есть вероятность, что сегодня я сделала это в последний раз.
среда, 07 февраля 2018
мне очень-очень жаль, я не перейду в Сампдорию
Что-то связное я напишу завтра в самолёте, потому что матч закончился два часа назад, а меня всё ещё трясёт даже несмотря на третье пиво для нервов подряд, а болит у меня уже всё тело, и завтра будет только хуже, но это не команда, это pizdiäz какой-то. И футбольный господи, спасибо, спасибо тебе за нашего Хайко.